«Здесь (в монастыре апостола Варфоломея) я получил несколько писем. Н. К. В. пишет из Варагского монастыря, что дела там плохи. Курды напали и ограбили Айоц-дзор. Селение Артамед за свое сопротивление превращено в пепел. Враги подожгли село ночью. Более ста человек — стариков и детей, не сумевших убежать, сгорели. Это чрезвычайно грустное по существу известие все же меня обрадовало. Айоц-дзор хоть теперь почувствует свою сшибку. Он долго не хотел участвовать в общем деле… О лечении начинают думать тогда, когда больной сляжет…».

Читая последние строчки, я пришел в ужас. Жестокость Каро переходила всякие границы. Более ста стариков и детей сожжены, и это его радует, потому что он может использовать этот случай для своих дьявольских целей. А цель? Я не знал, в чем она заключалась.

«Из Муша и Битлиса нет никаких известий. Старшина Дадвана пишет, что „там все готово“. В Шатахе народ снова волнуется. Архимандрит из Духова монастыря продолжает свое предательское дело. Как быть с этим Васаком? Пошлите к нему Мхэ. Мне кажется, что он сумеет успокоить этого черного демона…»

На следующее утро, после отъезда охотника, Мхэ исчез. Через несколько дней до нас дошел слух о том, что архимандрит Духова монастыря был убит в своей келье. А дня через два после этого появился Мхэ.

«Аслана я отправил в Муш и Битлис узнать, каково там положение. Саго поедет через Хнус в Эрзерум и Баязет и вернется через Хой. Мурад и Джаллад отправились в Мокский край и в Сасун. Каждому из них дан месячный срок, в который они должны окончить свое путешествие-исследование, и сделать соответствующие распоряжения. Каждому из них я дал необходимые инструкции. Сегодня двадцатое июля, стало быть к двадцатому августа все снова соберутся в монастыре апостола Варфоломея с отчетом о своей деятельности».

Мурад и Джаллад это были те два молодца из Курдистана, которых я видел в арабском минарете. С тех пор они исчезли с моих глаз. Теперь я видел, что они связаны с делом Каро.

«А ты, мой старый друг, как только получишь настоящее мое письмо, поезжай к главе езидов Мир-Масуму. Он твой старый приятель, поэтому было решено дело заключения условий с ним возложить на тебя. „Ручку топора, которым рубят лес, делают из дерева…“. Курд против курда будет хорошим орудием в наших руках…».

Езиды, как читатель помнит, представляют из себя курдское племя, отличающееся от других племен своей религией. Другие курдские племена их всегда преследуют. Это племя было единственным, которое жило с армянами в мире и дружбе, хотя и обладало всеми разбойничьими чертами характера, которые свойственны курдам.

Курды-магометане считали езидов неверными и относились к ним крайне враждебно. Езиды представляли первоначальный тип мидийского племени и сохраняли привычки магов. Прочитав то, что писал о езидах Каро, я понял, с какой целью уехал старый охотник.

В письме несколько строк было посвящено мне.

«Очень беспокоюсь о Фархате. Я его оставил больным. Как его здоровье? Сообщите мне о нем. Позаботьтесь и поухаживайте за этим диким тигренком, в нем скрыты богатые силы, хотя и в необработанном виде…».

Читая последние строки, я пришел в умиление, и слезы потекли из моих глаз. Я не мог уже продолжать чтение…

Истинная цель Каро, однако, опять оставалась для меня тайной. Я не знал, что он намеревается предпринять и зачем рассылает товарищей в разные стороны. Какова была цель поездки самого Каро к сирийскому католикосу, к этому полудикому воину и первосвященнику. Каро был не из тех людей, которые строят воздушные замки и гонятся за неуловимой мечтой. Он сеял лишь там, где наверняка надеялся собрать жатву. Но какую же пользу мог извлечь он из всех этих тайных приготовлений?

Вот какие мысли овладели мной после чтения письма. Я знал Каро, когда он был еще подростком — молчаливым, задумчивым и ненавидящим всякое зло. Но я не знал, что сталось с ним после того, как он покинул школу. Где он был все это время? Что делал? Зачем снова вернулся? Общественное мнение было не в его пользу. Его считали не более, не менее, как смелым авантюристом. Но мог ли быть авантюристом человек, который всегда думал о благе бедняков и несчастных, человек, который трудился ради спокойствия угнетенных?

Внутренний голос отвечал мне: «нет».

Однако, вместе с тем, при всей доброте своей, Каро совершал такие поступки, которые не были поступками доброго человека. Тайну, которую открыла мне Маро у развалин часовни в Ганли-Даре, под сенью священных деревьев, тайну о том, как Каро убил одного из лучших своих товарищей, юношу из Индии, из-за простого подозрения — я еще не забыл, я помнил еще это ужасное преступление. А теперь в своем письме он предлагал старому охотнику новое злодеяние — «успокоить» архимандрита из Духова монастыря, отрубить голову помазанника, причем роль палача возлагалась на полупомешанного Мхэ. «Будет ли участвовать в таком кровавом предприятии старый охотник?» — спрашивал я.