Шрифт:
– Мехи, – повторило пятно, подлетев к ней. Подскочило, вытянулось, закружило вокруг всё быстрее и быстрее, посыпая пол пеплом, дёргая Дичембре то за волосы, то за юбку, оплетая руки и ноги.
– Умоляю, перестань! – завизжала Дичембре. Горло забило сажей, дышать было нечем.
Вихрь разомкнулся, взлетел выше, потом снова опустился и обхватил её, как скорлупа орех.
– Они в шкафу, в сундуке! – крикнула Дичембре и, раздвигая дым руками, в слезах бросилась прочь из комнаты, вниз по лестнице, к выходу.
Свежий вечерний воздух не смог её успокоить. Тело била дрожь, сердце так и выскакивало из груди.
– Добрый вечер, мисс Дичембре! – раздался голос за спиной. – Вы что, уже покидаете нас? Так быстро?
В трубке
Мистер Лунро сидел на деревянной скамейке в центре террасы. Его вытянутая фигура сливалась с оплетавшими фасад виноградными лозами. Засохшие листья покрывали стены и окна дома, хотя к этому времени года ветер давно должен был сорвать их с ветвей, разметать по двору и покрыть инеем.
– Ой, мистер Лунро, вы меня напугали!
– Странно. Я не собирался никого пугать.
Мистер Лунро жевал погасшую трубку и смотрел, как солнце садится за горизонт. В закатном свете ели за кованой решёткой забора горели как факелы.
Дичембре вздрогнула. Она снова вспомнила огонь в печи, дым от брюк Корвина, испаряющуюся кудрявую шевелюру.
– Ваш сын исчез, – проговорила она. Сердце бешено колотилось.
Мистер Лунро спокойно перевёл взгляд на Дичембре:
– Уверен, он где-то в доме, поищите получше. В чайнике смотрели?
– В чайнике?
– Ну да. Или в кастрюле: он обожает тушёного кролика.
Дичембре было не до шуток. Она всё ещё ощущала едкий запах дыма, слышала шипение гаснущих свечей и пронзительное эхо голоса Корвина, звеневшее в абажуре.
– Он исчез, – повторила она, – рассеялся, испарился. Превратился в дым и скрылся в печи.
Мистер Лунро вынул трубку изо рта, выпустил облачко дыма. Дичембре готова была поклясться, что ещё мгновение назад трубка не горела.
– Я понял, спасибо, что предупредили. А теперь можете вернуться наверх.
– Н-но…
– Можете вернуться и собрать свои вещи. Вы уволены, мисс Дичембре.
Уволена? Неужели опять?
– Я не понимаю, – произнесла Дичембре, опершись на старые облупившиеся перила. Лепестки краски осыпались с них, как пепел.
– Вы потеряли из виду моего сына. Вы оставили его одного в печи. «Никогда не терять ребёнка из виду» – вот первое правило няни.
Мистер Лунро достал из кармана пиджака часы на цепочке, открыл крышку, постучал пальцем по круглому циферблату.
– Вот и новый рекорд для вашего резюме. Тридцать семь минут – няня сына Чёрного Человека.
Дичембре замерла, точнее, попыталась замереть. Ноги подкашивались: казалось, терраса качается под ними, как плот на волнах.
– Что вы сказали?
Мистер Лунро снова вынул трубку изо рта, выпустил ещё одно облачко дыма. Дичембре по-прежнему не видела красного сияния в трубке. Сомнений не было: трубка действительно не горела.
– Объявление в «Вечернем Кошмаре» было яснее ясного, ни единого туманного или дымного слова, – искренне рассмеялся мистер Лунро.
Мисс Дичембре всё ещё было совсем не до смеха. Она торопливо рылась в карманах юбки в поисках обрывка газеты.
– Не может быть! – бормотала она, пока вытаскивала и аккуратно разворачивала листок.
«Требуется няня для сына Ч».
Палочка у «Ч» была оторвана – не буква, а чернильный крючок, подцепивший кусок грязи.
Она сняла этот клочок газеты с подошвы клиента несколько дней назад, когда ещё чистила обувь на перекрёстке Фоскор-стрит и бульвара Бора – несуществующей улицы, которая на самом деле была лишь изображением на стене дома. В тот же день Дичембре уволили, и она решила, что это судьба и ей наконец улыбнулась удача. Теперь она не была в этом уверена, мысленно дополняя текст недостающими словами: «Требуется няня для сына Чёрного Человека».
Тем временем сам Чёрный Человек, мистер Лунро, сидел на фоне вьющегося винограда и с любопытством смотрел на неё. Дичембре не могла пошевелиться, каблук одного ботинка указывал на ворота, мысок другого замер между досок настила террасы.
Мужчина махнул рукой – и его пальцы превратились в дым. Они потянулись к деревянным перилам, обволокли резной рисунок на колоннах и выхватили клочок бумаги, который Дичембре только что крепко сжимала пальцами.
– А-а-а-а! – Дичембре вздрогнула, отскочила к лестнице, начала спускаться, но на нижней ступеньке споткнулась, запуталась в юбке и развязанных шнурках ботинок и упала на спину.