Аудитория тем временем опустела. Последней ушла Нацуки, напоследок пробуравив меня острым взглядом до самых кишок. Долго она мне все грешки припоминать будет, ой долго. Но ничего, решать проблемы надо постепенно.

— Моника, — подошел я к главе нашей маленькой секты, — найдешь для меня еще пару минут? Разговор есть.

— Я предполагала, что ты захочешь видеться почаще, Гарик, но не думала, что так скоро, — проворковала она, устраиваясь на парте.

— А я без шуток говорю, — не поддался я, — сегодня ночка та еще была.

— Что произошло? — посерьезнела Моника. Надо отдать ей должное, в рабочий режим она умела переключаться здорово. По щелчку. Мне бы такой тумблер не помешал, ей-богу.

— Когда я вернулся от Саёри и лег спать, мне приснилась…. если честно, полнейшая дичь. Я был здесь, в аудитории ночью. Сидел на том же месте, что и в первое собрание. И из кладовки появилась Юри. Только не та, которая с нами сейчас, а поехавшая, из второго акта… что смешного?

— Прости, — подавила улыбку Моника, — никак не могу привыкнуть к тому, что теперь про сценарий знаю не только я. Продолжай.

— Я хотел свалить оттуда, но не смог, — пояснил я, — все тело будто парализовало. Ну, знаешь, как от сонного паралича… хотя хз, он у вас тут бывает вообще? Ты знаешь, что это за штука?

— Гарик, я же не вчера родилась, — с упреком сказала моя собеседница, — и потом, когда в промежутках между «постановками» паришь в пустоте, это вполне тянет на внетелесный опыт. Ну и что там Юри?

— Напоила меня какой-то гадостью и начала про нашу вечную любовь рассказывать. Знаешь, она на самом деле капец как убедительна в амплуа яндере! Потом еще и нож достала…

Рассказывать про то, что еще вытворяла наша общая подруга, я не стал. Вдруг Монике эти откровенные детали не понравятся. Обидится еще на Юри, а та, добрая душа, ничего не поймет и будет терзаться, где же она накосячила.

— Я пытался сбежать, а потом появились Саёри и Нацуки. Обе дох… то есть мертвые — за одной петля волочится, у другой шея свернута так, что голова назад смотрит.

Моника скрестила руки на груди.

— Звучит как обычный кошмар. Не переживай, Гарик, со всеми бывает, — сообщила она, — хочешь шоколадку? Уровень сахара в крови надо периодически поднимать.

— Да нет, спасибо, — отмахнулся я, — я не из-за кошмара испугался вообще-то, хотя он тоже не очень приятный. Штука в том, что сегодня, прямо перед обмороком, когда мне стало хреново, я видел эту комнату снова.

— В каком смысле «видел»? — спросила Моника.

— Не знаю, — пришлось признать мне, — это сложно объяснить. Как будто они обе существовали в одно и то же время. Представь, что ты стоишь и щелкаешь выключателем лампочки. Щелк — свет горит. Щелк — и темнота. Вот так же и здесь. Я попеременно видел и обычную аудиторию, и кошмарную.

В аудитории (обычной, не кошмарной) воцарилось молчание. Моника соскочила с парты и направилась к… кладовке, в которой хранились манга Нацуки и чайный набор Юри. Взяла пластиковый кувшин с остатками воды, выплеснула их в горшок с одиноким неизвестным растением (я бы сказал, что это фикус, но скорее всего, ошибся бы — для настолько не шарящего в ботанике человека все, что не похоже на кактус, будет фикусом). Потом вернула кувшин на место и выглянула в окно. Я терпел, хотя меня самого там дожидалась Саёри. Мог бы уйти и даже имел на это право, но уж больно у Моники был вид серьезный и задумчивый.

— Буду честна с тобой, Гарик, — наконец произнесла Моника, — ты меня озадачил.

— Чем? — удивился я.

— Я не знаю, что это может быть.

Да уж, для человека, который много лет играл тут в архитектора реальности, она удивительно… бесполезна, что ли. Хотя нет, нельзя измерять людей по их полезности. Это верный путь в тираны, диктаторы и продакт-менеджеры.

— Спасибо, Моника, — не удержался я, — все разложила по полочкам. Твои советы просто бесценны!

— А что ты ожидал услышать? — она даже обиделась, — я в первый раз с тех пор, как получила… прозрение… живу в мире, который работает на полную мощность. К тому же с другим настоящим человеком внутри.

— Про девочек не забывай, — напомнил я.

Она смутилась.

— Да, точно. Но я правда не знаю очень многого. Как реагирует твой мозг на то, что ты очутился здесь и не в своем теле. Как на это реагирует сценарий, который изменяется буквально на ходу. Что сейчас делает тот, у кого в руках консоль… Слишком много неизвестных в этом уравнении, Гарик. Прости, — Моника покачала головой, — паршивый из меня президент.

Ну вот зачем, зачем она так делает? Чувствую себя сейчас последним подонком.