От этого зрелища у Шантеклера засосало под ложечкой, и он не представлял себе, что делать. Они быстро приближались к нему. Следует ли ему вторично взывать к ним? Снова унижаться? Или гордо стоять в одиноком молчании и позволить им скрыться навсегда?

Но когда они приблизились к его острову, он увидел нечто ужасное. Каждый пассажир на каждой посудине лежал мертвый. Прекрасная Пертелоте и все его куры — мертвы; Джон Уэсли Хорек, Лорд Рассел, Вдовушка и все ее дети, Мундо Кани, Тик-так — все они были мертвы.

— Теперь они хорошо наказаны за свою неблагодарность, за твое вынужденное одиночество,— пропела река.— Это мой подарок тебе, Повелитель Шантеклер. Прими его вместе с моим благословением.

Но Петух-Повелитель глядел на эту процессию с ощущением своей неизбывной вины. Вина переполняла его, подступала к горлу, ибо это он сказал, что ненавидит их. Он хотел умереть, потому что он был виновен.

Вдруг он принялся колотить воду крыльями.

— Ты! Ты! Ты! — кричал он, но теперь не было в крике избавления. — Это тебя я ненавижу, проклятая Создателем!

И тут же островок стал тонуть. Вода поднялась до ног Шантеклера, и он уже не видел, где стоит. Во сне этом ему казалось, будто он стоит на ничем, окруженный со всех сторон речною водою. И все же он орал во весь голос, до хрипа:

— Я не боюсь! Смерть — самое малое, чего я достоин! Я заслужил смерть! Это тебя я ненавижу!

— Я могла бы вернуть остров,— пела река. — Я могла бы сделать его раем.

Но Петух-Повелитель оплакивал свои жертвы и кричал все громче:

— Это тебя я ненавижу! Я буду биться с тобой! Убей меня сразу — прямо сейчас! Или я буду биться с тобой! Биться с тобой! Биться с тобой! — А затем, уже начиная тонуть, он воскликнул: — О Пертелоте!

Пертелоте — настоящая Пертелоте — трясла Шантеклера, обхватив его обоими крыльями. Он проснулся.

— Шантеклер, Шантеклер, — говорила она. Она повторяла его имя снова и снова. — Шантеклер. О Шантеклер, это сон.

Долго-долго Петух-Повелитель просто сидел с поникшей головой в ее объятиях — и был преисполнен благодарности. Он тяжело дышал. Он часто глотал.

Затем он ненадолго оставил Пертелоте. Он шагнул со своего насеста и отправился к каждому из обитателей своего Курятника. Он притрагивался к ним. И, дотрагиваясь до них, он называл их по именам: «Берилл. Халцедон. Хризолит. Сардоникс. Топаз. Яшма. Гиацинт. Изумруд. Мундо Кани. И мои дети; о, мои дети». Никто не проснулся, так осторожно он касался их; и они не знали, с какой любовью он шепчет их имена.

Одна Пертелоте знала.

И когда он снова вернулся к ней, он сказал:

— Никогда больше у меня не будет видений.

— Разве можешь ты выбирать? — спросила она.

— Я могу выбирать против зла, — сказал Шантеклер.— Я, несомненно, могу выбрать против зла, а мои видения были наполнены злом. Это то, что делал в них я. И еще это то, что я приношу из них в это место... И если я всегда буду бдеть, то никогда больше не будет видений. Да! Я выбираю больше не видеть видений.

Пертелоте услышала в его голосе такие нотки, каких никогда прежде не было, и потому она спросила:

— Ты расскажешь сейчас, Шантеклер?

— О, — сказал он, — я и не переставал рассказывать.

— Ты ответишь мне на вопрос?

— Конечно. Теперь со мной все в порядке.

Но Шантеклер не понимал, что трудность вопроса была не в нем, но в ней. Если кто-нибудь редко рассказывает о себе, он полагает, что все остальные точно так же не желают рассказывать о себе. Но она задала свой вопрос:

— Чем ты обеспокоен так долго?

Но Шантеклер не помог ей в ее затруднении. Вместо того чтобы все объяснить, он ответил вопросом на вопрос:

— Откуда ты пришла, Пертелоте?

Она была тиха и не отвечала.

— Ш-ш, ш-ш, — успокаивал он ее, как будто бы она сказала что-нибудь. — Мой вопрос так же важен, как твой; это один и тот же вопрос, Пертелоте. Послушай меня: ты пришла в мою землю по реке, а значит, ты связана с ней больше, чем мне известно; и я должен знать это. Потому что именно река беспокоит меня так долго. Она затопила весь юг моей страны — непонятный, нечестивый разлив. Но, может, ты раскроешь мне его причину. Возможно, ты сумеешь научить меня чему-нибудь такому, чего я сам в этом деле понять не могу. Почему ты пришла сюда, Пертелоте?

— Я тоже могу выбирать против зла, — еле слышно промолвила она.

— Тогда мы заодно, — сказал он.

— Я жила в стране, что сразу к западу от гор.

— Так далеко отсюда?

— Это длинная река.

— Длиннее, чем я думал.

— Но я могу выбирать против зла, так же как и другие, — повторила Пертелоте, ибо ей было важно, чтобы Шантеклер понял это, прежде чем она расскажет ему свою историю. Если она раскроет низкую тайну своего прошлого, это должно быть на ее условиях. Рассказывая, она не должна потерять его любовь; и она не должна возненавидеть себя, когда он глубже узнает ее.