С этими словами он уходит, а я, прижавшись к двери спиной, медленно выдыхаю.

Честно признаться, после слов Дэна о погроме я ожидала, что Тимур не пустит меня на порог, будет посылать на все четыре стороны и мне придется пробиваться к нему с боем, чтобы уговорить на разговор.

Но совершенно не ожидала, что увижу разбитого Тимура без его типичных подколов, без широкой улыбки и незыблемой, как мне казалось, уверенности в себе.

Наверное, впервые я увидела его таким обнаженным и ранимым. Насколько же я была слепа и зациклена на себе? Но больше я не позволю закрыться ни себе, ни ему, иначе нам никогда не разорвать этот порочный круг из обид и непонимания. Но сначала нужно не дать Тимуру заболеть.

Быстро убираю шубу в шкаф, поднимаюсь в гостевую спальню, беру одеяло с подушкой и спускаюсь в гостиную.

Тимур так и сидит с закрытыми глазами, закинув голову на спинку, но с моим появлением поднимает ее и молча наблюдает за мной из-под полуприкрытых век.

Он смотрит, не отрываясь, пока я кладу подушку на диван и подталкиваю его лечь, пока расправляю одеяло и укрываю его до самой шеи, а потом стягиваю обувь и натягиваю одеяло на ноги.

Когда я заканчиваю и выпрямляюсь, снова встречаюсь с его пустым, но в то же время тяжелым взглядом, под которым мне становится неуютно, и я решаю ненадолго сбежать, а заодно позаботиться о горячем чае.

— Пойду поставлю чайник

Но стоит мне только двинуться в сторону кухни, как Тимур хватает меня за руку и снова оказывается в сидячем положении.

— Не уходи… Посиди со мной.

— Тимур, тебе нужно согреться…

— Пожалуйста, — перебивает он мое вялое сопротивление, откидывает край одеяла в сторону и, потянув за руку, практически лишает меня равновесия. Споткнувшись о его ботинки, я чудом удерживаюсь на ногах, но тоска в его глазах буквально разрывает мне сердце и у меня просто не хватает сил ему отказать.

Я осторожно присаживаюсь на диван, и мы еще несколько секунд молча смотрим друг на друга. Неожиданно Тимур наклоняется ко мне, и я думаю, что он собирается меня поцеловать, отчего моментально напрягаюсь в намерении отстраниться, но он опускается ниже и, положив голову мне на колени, обхватывает мои бедра обеими руками, утыкаясь лицом в живот. Я поднимаю руки и так и замираю, не зная, куда их деть.

— Саш, прости меня, — бормочет он, потираясь лбом о мой живот.

— Тимур… — выдыхаю едва слышно.

Я в полном ступоре и не понимаю, как реагировать, но Тимуру и не требуется моя реакция, он не дает мне продолжить.

— Я был плохим мужем, да? — Белов сдавленно стонет, прижимаясь ко мне сильнее. — Прости, наверное, у меня не было времени даже на то, чтобы понять это. Но я старался, очень… Я так хотел дать тебе и Жене все. Вы ведь самое лучшее, что случалось со мной в жизни, я добивался всего только ради вас… — Он делает глубокий вдох и с блаженством выдыхает: — Обожаю твой запах. Я так по нему скучал… И по тебе скучал… Мне никто не нужен, знаешь? И никогда не был. Никого не видел, кроме тебя. Пытался, когда ты ушла, но все они были не ты…

Мое сердце рвется из груди — так оно колотится, а в глазах собираются слезы.

Дрожащими от эмоций пальцами зарываюсь в его темные волосы и слышу низкий стон, когда начинаю медленно перебирать их.

— Мне плохо без тебя, Саш. — Тимур на мгновение сильнее сжимает руки на моих бедрах и трется носом о мой живот. — Уже четыре года я живу без сердца, потому что ты забрала его с собой. Я бы все отдал, чтоб тебе оно было нужно…

— Черт!..

Меня будит ругательство Саши и звон стекла.

Я нехотя открываю глаза, но тут же зажмуриваюсь, потому что даже это маленькое действие причиняет боль в висках и затылке. Никогда не буду больше столько… Стоп! Саша? Здесь?

Медленно поворачиваю голову и убеждаюсь, что мне не послышалось. Она действительно здесь.

Сначала я не понимаю, как такое может быть и что она здесь делает, но потом смутные воспоминания одно за другим проносятся в голове, превращаясь во все более четкие картинки, и мне становится чертовски стыдно. Особенно перед дочкой. Стоит только вспомнить эти большие стеклянные от слез глаза, когда я сказал ей о том, что она должна уехать, и тут же хочется вырвать из грудной клетки орган, который начинает кровоточить от осознания, как сильно я обидел свою малышку, но проще было так, чем объяснять пятилетнему ребенку то, что творилось в моей душе. Да я и себе-то объяснить не мог.

Расклеился, сорвался, разгромил гостиную, напился… И, будь я проклят, Саша тоже все это видела. Но хуже всего, что я совершенно не помню, что наплел ей пьяным языком. Твою мать… Как так-то? Я даже не рассматривал вариант, в котором бы она вернулась ко мне, поэтому и дал волю эмоциям, оставшись наедине с собой. Что в корне на меня не похоже.

Я не привык показывать свою слабость, всегда все стараюсь держать под контролем, но Саша умеет выбить почву из-под ног. Ее отъезд отобрал у меня последнюю надежду: она выбрала этого сраного ублюдка. Так зачем она вернулась вчера?