Периодически Толик подкатывал к Нюсе вполне по-взрослому, а однажды даже сделал ей предложение, которое она с ходу отвергла, пообещав вернуться к этому вопросу после тридцати и при условии, что за это время не выйдет замуж ни за кого другого. На их дружбу отказ не повлиял, и Толик по-прежнему регулярно появлялся на пороге Нюсиной квартиры с вином, фруктами, пиццей или набором суши, потому что терпеть не мог есть в одиночестве. С той же завидной регулярностью он подкидывал ей Тобика. Против пса Нюся не возражала, вот только ночные прогулки не приветствовала. К счастью, животом старина Тоби маялся не часто, от силы пару раз в год.

По тротуару, едва видному из-за разросшихся кустов, мелькнула тень. Нюся напряглась, потому что гулять в ночи все-таки опасалась. Старенький и миролюбивый Тобик вряд ли мог служить надежной защитой. Привыкшие к темноте глаза быстро распознали, что фигура на тротуаре – женская, и в следующий момент Нюся ее узнала.

С этой немолодой женщиной, почти старухой, она периодически сталкивалась на улице или в магазине, поскольку та жила в одном из соседних домов. В каком именно, Нюсе было неведомо. Она давно обратила на незнакомку внимание, потому что у той были красные, но сухие глаза, словно она плакала так сильно, что у нее закончились все слезы. Еще она странно двигалась, приволакивая ноги, а углы рта у нее были поражены довольно сильными и практически никогда не проходящими заедами.

В общем, смотреть на женщину было неприятно, и Нюся всегда отворачивалась, считая встречу плохим предзнаменованием. Не то чтобы она была слишком уж суеверной, но в существование каких-нибудь знаков верила. Пару раз, после того как она сталкивалась с незнакомкой, у Нюси слетали заказы, а еще один раз она подвернула ногу и потом несколько дней хромала.

Было это в середине мая, и с тех пор неприятную даму она не встречала, и вот, пожалуйста. И что, спрашивается, она делает ночью на пустынной улице? Куда это ей могло понадобиться? Тобик в очередной раз присел, морда его выражала страдание. Их обоих, неподвижно застывших в кустах, не было видно с тротуара, а потому красноглазая незнакомка прошла мимо, не заметив ни Нюсю, ни собаку. В руках у нее был небольшой бидон.

Последний раз Нюся видела подобное творение советской хозяйственной мысли в квартире умершей прабабушки. Жилье готовили к продаже и выносили на помойку кучу старого хлама, в том числе такой эмалированный бидон, предназначение которого Нюсе было неясно. Мама объяснила, что в ее детстве с такими бидонами ходили за квасом или разливным молоком. Нюся попыталась это представить и не смогла. И вот сейчас неприятная незнакомка идет с бидоном по тротуару в половине второго ночи. Странно, очень странно.

Тобик, вздохнув, прошествовал дальше, и Нюся пошла за ним, размышляя, может подобная встреча считаться плохим предзнаменованием или нет. В конце концов, они же не столкнулись лицом к лицу, и незнакомка вообще ее не видела. Может, и пронесет. Главное – смотреть сейчас под ноги.

Скверик, по которому они шли, был разбит на небольшие разноуровневые квадраты, отделяемые друг от друга бетонными блоками. Поднявшись на второй уровень по небольшой лесенке, Тобик снова присел, после чего потянул Нюсю вперед и вниз, быстро перебирая лапами. Видимо, скрутивший его приступ близился к концу. Вот и хорошо, значит, можно возвращаться домой и ложиться спать.

Спустившись в последний квадрат сквера, Нюся потянула за поводок, давая псу сигнал, что хорошего понемножку. Тот же сунулся под пышный куст, пролез под ветками, натягивая поводок в струну, и вдруг на мгновение замер и тут же завыл. Господи, боже ты мой, это еще что за новости!

Лезть в заросли, разумеется, не хотелось, поэтому Нюся, стараясь не выпустить из рук впивающийся в ладонь натянувшийся брезентовый поводок, обошла куст кругом и чуть не упала, споткнувшись о что-то крупное, белеющее в темноте на давно не кошенной траве. Не хватало еще, чтобы встреча с красноглазой незнакомкой опять привела к травме.

С трудом удержавшись на ногах и злобно окликнув Тобика, из-за которого она оказалась среди ночи на улице, Нюся вытащила из кармана телефон, включила фонарик, чтобы рассмотреть, обо что именно споткнулась, и замерла. Под ветками пышного куста в траве лежал мужчина. И по тому, КАК он лежал, Нюся сразу поняла, что перед ней труп.

Профессиональное чутье взяло верх над женским любопытством. Оттащив в сторону Тобика, переставшего выть, но застывшего от ужаса, она обмотала поводок вокруг дерева неподалеку, вытащила из кармана телефон и начала быстро снимать, автоматически выстраивая композицию в кадре. Лежащий в кустах мужчина был ей незнаком. На вид он казался молодым, лет тридцати-тридцати двух, не больше. Нюся обратила внимание на его белеющее в темноте лицо – без единой кровинки, словно вылепленное из алебастра.

Она щелкала и щелкала камерой и остановилась только тогда, когда сделала не менее ста снимков. Все-таки она хороший фотограф, почему и расценки держит выше средних по городу, но заказы при этом все равно расписаны чуть ли не на год вперед, позволяя вести именно тот образ жизни, который Нюся хотела. И только закончив съемку, она позвонила в полицию.

С приехавшей опергруппой пришлось провести не меньше часа. Нюся послушно повторяла, отчего оказалась ночью на улице и как именно нашла труп. Подтверждающий чистосердечность ее показаний Тобик по-прежнему сидел, привязанный к дереву, и мелко дрожал.