Другая Республика Корея середины двадцатых. Необычный подросток в погоне за чужой мечтой. Винегрет воспоминаний в голове и костлявая за спиной. Будет интересно, ведь смерть — тоже приключение.
Annotation
Другая Республика Корея середины двадцатых. Необычный подросток в погоне за чужой мечтой. Винегрет воспоминаний в голове и костлявая за спиной. Будет интересно, ведь смерть — тоже приключение.
Ангел
101
102
103
104
105
106
107
108
109
110
111
112
113
114
115
116
117
118
119
120
121
122
123
124
125
126
127
128
129
130
131
132
133
134
135
136
137
138
139
140
141
142
143
144
145
146
147
148
149
150
151
152
153
154
200
Ангел
101
Художественное произведение: Ангел.
Автор: Ла Рок.
Имена, персонажи, названия и места являются продуктом воображения автора. Все произведения интеллектуальной собственности принадлежат их авторам. Любое совпадение с реально существующими людьми, организациями или фактическими событиями является случайным.
(26 ноября 17:25) Выход аэропорта Ханэда. Токио.
Мягкая зима набирает силу на вечерней улице. Прохладный воздух пахнет машинами, опавшими листьями и свежестью взлетного поля. Огромный мегаполис остался за спиной.
Иду к сверкающим дверям, интересная особа спешит навстречу. Вижу тёмные стёкла и вороново крыло прически. Чёрные волосы укрыли бледное лицо.
Стройная тушка прячет руки в карманах толстовки. Ниже выглядывают длинные ноги в джинсах, зауженные штаны переходят на высокие голенища со звёздами и шнурки старых кед.
Потертый ремень пересекает толстовку, удерживая нейлон сумки. Тёмная одежда не соответствует погоде и привлекает внимание местных. Важно спешащие куда-то японцы нарядились явно теплее.
— Что есть, то есть, — тихо хмыкаю.
Рассекая отражение тушки, открылись зеркальные двери. Людской галдёж вырвался из открытого перехода и накатил волной тепла, согревая озябшее лицо.
Фига там народу! Я нерешительно топчусь старыми кедами и таращусь в пеструю толпу. Настолько плотное сборище увидишь редко! Множество людей скопилось в широком проходе.
— Вперёд и ни шагу назад, — шепчу новое кредо. Одно из многих.
Стиснув зубы, я толкаюсь среди местных аборигенов. Меня влечёт информационное табло, повисшее вдалеке. Номер стойки регистрации где-то там, призывно мелькает строчка на экране. Ждёт меня, никак не дождётся… Но фиг туда доберешься! Слишком плотно окружает толпа, весело бурлящая вокруг.
— Ми-Мы, — голосит узкоглазое лицо, — давайте любить!
— Свали с дороги! — свирепо угрожаю раскосой физиономии.
Мой окрик пугает визгливое препятствие, молодой парень отшатнулся в сторону. Ай, молодца! Возникший простор даёт нормально вдохнуть и я упорно двигаюсь дальше. Шокированный крикун скрылся за спиной.
Совсем поехавшие ребятки! Радостное сборище меня раздражает. Чего им здесь, всем мёдом намазали?! Орут фигню непонятную, не продохнуть от них, изверги полоумные.
Моё плечо расталкивает толпу. Часто подмечаю пиджаки старшеклассников, реже встречаю свитера девчонок. Узнаю японскую школьную форму «гакуран» и «сэрафуку» под пуховиками.
Чего оболтусы забыли в аэропорту? Я не понимаю! Весёлый молодняк не выглядит познавательной экскурсией… Слишком они возбужденные, как белены объелись.
Меня бесят крупные таблички. Дурацкие плакаты загораживают проход! Отвлекает танец розовых флажков над головами, а уж как напрягает стиснутый мех плюшевых игрушек… Бедные мишки, их же раздавят, нафиг.
Продолжаю настойчиво работать локтями. Мои толчки вызывают обиду на близких лицах, но звучат радостные выкрики и царящая зараза фанатичного единения глушит возникающее недовольство.
Что здесь происходит? И кто виноват? Не догоняю я! Разве нельзя толкать соседа по широте улиц снаружи? Ах, да! Там ведь холодно… И поэтому мы толпимся у входа, как сельди в бочке.
— Ксо! — нервно выдыхаю. — Дурацкие обормоты…
Яростное проклятие отпугивает узкоглазую помеху впереди. Мало того, что я терпеть не могу подобные обжимания, так ещё настроение в глубоком минусе, а ноющая голова обещает очередной приступ. Мигрень подобралась опасно близко.