Шрифт:
Разбудила меня верная Мила, но вместе с Летти, которая принесла померить переделанное платье. Разгром, учиненный в спальне, был показателен. И, если Мила, по неопытности и молодости, ничего не поняла, то Летти оценила все. И разорванную явно мужскими руками шнуровку платья, и смятые простыни, и отсутствие ночной рубашки, и, последняя улика – красноречивое пятно на простыне, символ утраченной добродетели. И, конечно, мужские нижние штаны, запутавшиеся в пододеяльнике. Видимо, Вер их так и не нашел. Всплеснула руками, села на стул и заплакала.
– Господи, деточка, что же ты наделала! Берегла я тебя, берегла, не уберегла! Не выполнила просьбу твоей матушки на смертном одре! Как же так!
– Не плачь, Летти. Все ты выполнила! Ночь я провела с мужем, богами мне данным, так что нам осталось только брак по людским законам подтвердить, публично, что что бы все это видели.
– Да захочет ли этот, как ты говоришь, богоданный, брак заключать, если он все уже от тебя получил! А как с принцем быть? Королю что скажешь?
– Принц рад будет, он жрецом хочет стать, им женщины касаться нельзя. Король мой брак одобряет. Так что все хорошо будет!
– И на кого ты принца поменяла? Вроде, больше никаких титулованных мужчин в замке нет. Говорили мне, слуги шептались, что у вас с этим писцом чернявым роман. А я не верила, не могла моя красавица на простолюдина запасть! А если ребеночек? Что говорить-то будут!
– Обрадуются. Все королевство обрадуется! И правильно, что не верила. Летти, дай клятву, что никому! Никому не расскажешь!
– Клянусь, но зачем?
– Не писец он, и не простолюдин. Так что я принца на короля променяла. Оливер его зовут, не Эверт.
– Ой, а как же король? Он же убить его хочет? Весь народ об этом шепчется!
– Летти, как ты думаешь, король жить хочет?
– А как же, жить все хотят.
– Так вот, если король даже намекнет кому-нибудь, что хорошо бы Оливера убить, а с тем что-то случится, то умрет он, и все его дети. Такую клятву отец Оливера взял со своего брата. Так что корону он ему отдаст. И будет помогать ему править. Так что давай смотреть, что там с платьем Завтра я герцогиней стану. Густав маркизом. А как я за короля замуж выйду, он герцогом Рисским сделается. Ясно? Давай платье.
Примерила. Очень прилично. Осталась довольна. Решила зайти к Сэму. А они уже гусеницы на ведущие колеса парового монстра приделывают! Пригодилась моя идея! Громоздкая конструкция, страшная до жути. Но вот котел запустили, прогрели, пар пошел, и сооружение поползло прямо по земле. Скорость так себе, не быстрее пешехода, но что с парового двигателя взять! И дизайн, прямо скажем, брутальный! А ведь были модели паровых автомобилей, пока не придумали двигатель внутреннего сгорания! И катались они на колесах, а не на гусеницах! Но у них тогда шины резиновые были, и хоть какие-то, но дороги. Ладно, толчок мысли дала, пусть механики думают. Все-таки это не мое. Выхожу из мастерской, Сэм с сыновьями уже монстра самодвижущегося бросили, остановили, и укладывают в телеги самопалы, гранатометы и даже мортирки. Говорят, король попросил немного усилить свою армию. Вроде что-то претенденты на его место затевают. Одобрила, предложила и самоход тоже взять, только на телегу, с волами запряженную поставить и на ней везти. На телегу сам заедет и съедет. Своим ходом, он до лета ехать будет. Кучу угля сожжет, и сюрприза не выйдет. Поблагодарила Сэма и пошла больных проведать.
Глава 28.
Застала всех эскулапов, щупающих гипс на ноге у молодого моряка. Как всегда, руки не мыли. Вон, на белоснежном гипсе черные отпечатки пальцев.
– Коновалы! Опять к больному грязные лапы тянете!
Со злости убить их готова. Позвала Тони. Приказываю:
– Тони, следующий раз, если руки не вымоют, к больным полезут, разрешаю гнать их просто палкой, или замкового палача позвать, пусть кнутом гонит!
Должен же в замке палач быть! А что, надо его к работе привлечь, нерях кнутом гонять! А то этак еще к Оливеру полезут грязными лапами.
Тони оправдывается: – Ваше Сиятельство, я им говорил, они не слушают. Вытолкали меня. Говорят, не лезь не в свое дело, мальчишка!
Я подумала, а может и впрямь палача к делу приставить? Тони, конечно, против пятерых лекарей не выстоять. Молод еще. Погубят мою работу! Вышла, нашла слугу, послала за палачом. Дел сейчас у него нет, так что пусть не зря свой хлеб ест! Сняла сухой бинт, слава Богу, гипс чистый. Повязку сняла. Рана чистая. Поменяла тампон с прополисом. Объясняю недоучкам:
– Почему вы считали, что ногу ампутировать надо?
Объясняют: – Так кость раздроблена, и не зафиксировать перелом, а если шевелиться кость будет, то никогда не срастется. Руку еще можно зафиксировать лубками, а ногу никак. Мы не понимаем, как вы такую жесткую повязку сделали, из чего?
– Никогда гипс не видели? Порошок, который твердеет после смачивания?
– Слышали, им кузнецы пользуются для форм при отливках, и маски посмертные снимают. Только он хрупкий и тяжелый.
– Так вот, если им бинт из тонкой, рыхлой ткани натереть хорошо, потом намочить, и мокрый на конечность в правильном положении наложить, можно просто бинтовать, только не туго, что бы кровоснабжение не нарушить, а можно, как я, лангету сделать, что бы конечность, как в постельке лежала. И крышечку к ней. Я так сделала, что бы окно оставить, над раной. И несколькими оборотами края окна закрепила, потом бинтом простым забинтовать, то такую повязку можно месяц не снимать, пока кость не срастется.