Упражнение явно затягивалось, а его монотонность начинала утомлять. Поэтому Вадим Петрович перестал считать и объявил:

– Дальше продолжай сама! – но, вспомнив что-то, мужчина хлопнул себя по лбу. – Ах, да! Мы забыли про здешний талисман, – а, указывая пальцем на одиноко лежащий поясок, предложил: – Позволь-ка, я сам его на тебя надену.

И, подойдя к кушетке, хозяин взял в руки кожаный поясок, отделанный разноцветными блестками, после чего застегнул его на крючок между плетениями – украсив девичью талию.

При этом вдоль ноги Нади сантиметров на тридцать изящно повисли пять свободных тонких концов, из которых был сплетен пояс.

– Ну, вот, теперь полный порядок, – нежно поглаживая свободные концы на ноге, заметил Вадим Петрович. – Этот поясок носи здесь всегда с любой одеждой и снимай только по моей просьбе. А сейчас продолжай тренировать походочку. Но, если я, – жестко добавил мужчина, – в конце сегодняшнего дня решу, что она не достаточно окрепла, то мне придется тебя наказать!

С этими словами хозяин вышел из комнаты, предоставив возможность Наде в полном одиночестве вышагивать вокруг шеста. Интуитивно девочка догадывалась, что халтурить в этой тренировке не в ее интересах. Сначала Надя шепотом продолжила монотонный счет, но потом – когда сами ноги запомнили движения своеобразного танца – она продолжила ходить вокруг шеста в полном молчании; лишь периодически меняя направление вращения, чтобы не кружилась голова. Через небольшую дверную щель до девочки из общего зала доносилась музыка вместе с криками публики. И она, обладая музыкальным слухом, невольно подстроилась под ее ритм.

Только на какое-то время звуки из зала перекрыл разговор, который заставил замереть Надю на месте. Он звучал где-то совсем рядом; и, как показалось Наде, из кабинета напротив. Видимо двери там не были плотно прикрыты.

– А теперь – оральный! – чересчур громко требовал мужской бас.

– Пожалуйста, дяденька, не надо! – жалобно умолял голос какой-то девочки. – Я больше не хочу!

– Чего, дура, ломаешься? За все уплачено! – гневно возмущался мужчина.

– В чем дело? – и Надя узнала мягкий голос Вадима Петровича.

– Я ей сказал – чего ещё хочу; а эта стерва вдруг стала кочевряжиться!

– Успокойтесь, господин. Не надо нервничать, – мурлыкал голос Вадима Петровича. – Скажите, пожалуйста: Вас другая девушка может устроить?

– Да мне в принципе все равно – кто… Только пожевей!

– В таком случае, дорогуша, поправь-ка поскорей свою одежду и быстро вызови-ка сюда замену; а сама через часок приходи – знаешь куда.

На этом разговор прекратился; и Надежда продолжила свои тренировки вокруг шеста. Ноги ее становились все более устойчивыми, походка – уверенной. Однако, когда через пару часов хозяин вновь неожиданно появился в дверях комнаты и громко сказал: «три», девочка от неожиданности не удержала равновесие и упала, нечаянно сломав при этом одну из шпилек.

– Что же ты такая неловкая? – поднимая ее с пола за руку, заметил Вадим Петрович.

Встав на ноги, девочка не без труда на сломанном каблуке добралась до кушетки.

– Сними-ка босоножки, – предложил Наде мужчина и, присев с ней рядом, внимательно рассмотрел надломанный каблук, после чего спокойно отметил: – Завтра босоножку надо отдать в ремонт. А за всякую поломку имущества – здесь принято наказывать. Дай-ка мне свой поясок!

Сидя на кушетке, Надя протянула свой поясок Вадиму Петровичу и с изумлением увидела, как мужчина накрутил плетеную нарядную часть пояска на кисть правой руки, из-за чего тот прямо на глазах превращался в плетку с пятью ремешками. Вставая на ноги, хозяин мягким тоном предложил девочке:

– Возьми-ка шест двумя руками, – и нисколько не меняя тональность своего голоса, прочитал ей следующую нотацию: – Тебе, дорогуша, надо хорошенько запомнить закон: если ты пришла сюда, то замужество тебе уже не грозит! Просто отныне за свою еду и одежду ты будешь порой расплачиваться различными ударами судьбы. И поверь мне: удары по мягкой части тела – это самые нежные ее удары, – после чего уже более жестко добавил: – Поэтому начинай-ка привыкать! – и со всего размаха лишь пару раз крепко стеганул девочку по заду.

Ничто не прикрывало кожу – ни короткая кофточка, ни узкие лямки трусов. К тому же удары пояска жалили куда больнее отцовского ремня. Пять тонких ремешков дружно касались оголенных ягодиц, отчего те моментально порозовели. Однако Надя, почти не дергаясь – молчала и, прикусив до крови нижнюю губу, сумела мужественно вынесла эту короткую порку.

– Я вижу – у тебя есть терпение, – довольно отметил Вадим Петрович, закончив экзекуцию и возвращая девочке поясок. – А теперь, дорогуша, надень-ка поясок, отнеси босоножки Марго и оставайся с ней до конца рабочего дня.

Застегнув поясок на талии, и подобрав с пола сломанные босоножки, Надя вышла в коридор, откуда робко выглянула в общий зал. Увидев Маргариту в дверях напротив, она поманила ее рукой; а когда та подошла, девочка протянула ей свои босоножки. Рассмотрев сломанный каблук, женщина заметила:

– Надо Степанычу отдать на починку. Пускай немного подработает. А сама ты за это уже расплатилась?

Вместо ответа девочка лишь потерла двумя ладонями пострадавшие места.

– Хорошо, – сухо отметила Маргарита и, положив правую руку на плечо Нади, уверенно повела новенькую через весь зал вдоль стены за подиумом – где под быструю музыку выступала одна из девушек – до той самой двери, откуда она подошла к Наде. За дверью оказалась длинная узкая комната, почти вся завешанная различными нарядами. Тут были и меховые накидки, и шелковые платья, и разнообразное женское белье, и обувь. Все это было в таком количестве и такого качества, что перекрывало любой отдел универсального магазина той поры.