— Извини, Аль. Ну понимаешь, это как в фотографии — камеры автоматически снимают изображение, и оно надежно заперто внутри. Ну так кто-то это сломал, вытащил изображения, а потом опять запер камеры.

— Вот сволочь. Так никаких картинок не осталось?

— В коридоре — никаких. Так что я расширил поиски и исследовал наружные камеры, те, которые прикрывают посадочную площадку, — он постучал по клавиатуре одного из экранов. — Смотри.

Появилось изображение посадочной площадки. Они смотрели на шлюз, откуда вырывался воздух. Две фигуры в скафандрах стояли, наблюдая. Одна из них начала неуклюже двигаться к открытому люку. После короткого перерыва за ней последовала другая.

— Минуты две ничего не происходит, — объяснил Эммет. Изображение замелькало от помех, затем двое в скафандрах выбрались из шлюза и пошли по площадке.

— Те парни, которые следы оставили? — предположил Аль.

— Думаю, что да. Но непохоже, чтобы они нанесли Бернарду удар.

— Конечно, они. Они же не закричали, когда увидели, что случилось.

— Они в скафандрах, значит — неодержимые. Посмотри на это с их точки зрения. Они только что споткнулись о свежий труп одного из твоих старших лейтенантов, и даже кровь его оказалась у них на сапогах. Поблизости нет никого, в кого они могли бы ткнуть пальцем. Как бы ты поступил?

— Держал бы рот на замке, — согласился Аль. — Ты знаешь, кто они?

— Вот тут-то и начинаются странности. Я их проследил: они вышли из черноястреба под названием «Миндори».

— Черт возьми! Люди Киры.

— Не думаю, — память камеры продолжала работать и показала, как эти фигуры в скафандрах забрались в маленький грузовик и повели его к другому шлюзу. — Я не мог достать запись из этой камеры, в той части. Так что не знаю, зачем они полезли внутрь. Но тут память стерла какая-то другая программа, не та, которую использовали при нападении на Бернарда.

Одна из фигур в скафандрах снова вылезла на площадку и погрузила несколько тележек, наполненных небольшими коробками, на грузовик. Затем его повели назад, к «Миндори». Фигура, очевидно, снова залезла в жизнеобеспечивающий автономный отсек черноястреба.

— Кира не использует для своих черноястребов неодержимых, — заметил Эммет. — А этот парень был на борту, когда ястреб взлетел. Второй должен еще быть в обиталище.

— Господи спаси. Он где-то тут бродит?

— Похоже, что так. Все, что нам известно наверняка, так это то, что они не имеют никакого отношения к Кире.

— Но он может быть из этого чертова флота Конфедерации. Какой-нибудь убийца. Их вариант Кингсли Прайора.

— Я не так уверен, Аль. Вспомни эти коробки на грузовике. Я пробежался по списку содержимого наших складов. Он не очень полон даже в лучшие времена, но я не могу досчитаться многих электронных приборов. Не вижу, зачем бы это флоту Конфедерации проникать сюда и красть полный грузовик запасных деталей. Это кажется бессмысленным.

Аль вылупился на экран, где застыло последнее изображение типа в скафандре, шагающего в шлюз «Миндори».

— Ладно, значит, мы имеем две разных ситуации, которые происходят одновременно. Кира наносит удар Бернарду, а черноястреб помогает кому-то красть наше электронное оборудование. Первое я могу понять. Но черноястреб… Ты можешь себе представить, чем он занимается?

— Нет. Но он именно теперь вернулся. Мы можем просто спросить напрямик. «Миндори» опустился на площадку сегодня утром. Кира послала своих инженеров для подготовки его к длительному перелету. Есть еще кое-что, над чем можно поразмыслить: наша защитная сеть говорит о том, что еще один их черноястреб отсутствует. Они проверяют остальные, чтобы увидеть, сколько из них все еще на месте.

Аль отклонился на спинку кресла и улыбнулся счастливой улыбкой:

— Они, возможно, пытаются освободиться. Сколько надо времени, чтобы наладить ту пищевую фабрику, в которой они нуждаются?

— Еще недельку. Пять дней, если поспешим.

— Так поспеши, Эммет. Тем временем я собираюсь съездить к Камерону, он может от моего имени потолковать с другими черноястребами так, чтобы Кира не подслушивала.

Обрывочные мысли Джеральда прошли сквозь вселенную тьмы и боли. Он не знал, где находится и что делает. На самом деле ему было все равно. Время от времени прорывались какие-то вспышки, когда нейроны устанавливали неустойчивую связь между собой, снова являя ему яркие образы Мэри. Его мысли вращались вокруг этих образов, словно в религиозном поклонении. Причина этого низкопоклонства ускользала от него.

В его горестное существование начали врываться голоса. Хор шепчущих голосов. Настойчивых. Безжалостных. Становившихся громче, сильнее. Они врывались в его замутненное сознание.

Волна боли, доводящей до белого каления, снова заставила его вступить во внезапный пугающий контакт с собственным телом.

— Впусти нас. Кончай пытку. Мы можем помочь.

Боль переместилась. Жжет.

— Мы можем это прекратить.

— Я, я могу это прекратить. Впусти меня. Я хочу помочь.