Переключая радиостанции, нашла волну девяносто четыре точка пять, на которой играли поп-музыку, и ехала, подпевая. Я уже подъезжала к дому Рейн, как вдруг в машине резко похолодало, и Эхо возник на заднем сидении.

Теперь, когда я знаю о порталах и как ими пользоваться, я понимаю, что телепортироваться в движущуюся машину крайне рискованно.

— Не надо так делать, когда я еду, — предупредила я, включая прогрев салона. — Ты можешь пострадать.

— Мой маяк ты, куколка, а не машина, — он чмокнул меня в затылок, его губы были ледяными. — Куда едешь?

— К Рейн. Хочешь, я припаркуюсь на обочине? — каждый раз, когда он возвращается из Чертогов Хель, его нужно согреть. Иногда я задаюсь вопросом, как он выживал без меня раньше.

— Я могу подождать. Зачем тебе к юной Норне?

Есть у него неприятная привычка не использовать имена. Это звучит так обезличено. Должно быть, это его способ держать дистанцию и ни к кому не привязываться. Он и Торина с Эндрисом называл просто Валькириями.

— Её зовут Рейн, Эхо, — поправила я, бросив взгляд на его отражение в зеркале заднего вида и обратно на дорогу. — Она моя лучшая подруга.

Он закатил глаза, гладя меня по волосам и забирая моё тепло.

— Так почему к Рейн?

— Она решила поехать в лес.

Эхо застонал.

— И специально выбрала момент, пока нет Сент-Джеймса.

— Я не думаю, что она планировала это. Но она переживает, что Норны не восстановили деревья.

— Видимо, это прорывается наружу её ведьминская сторона. Со стихийными ведьмами всегда так. Как только они устанавливают связь с источником силы, он их тянет к себе, — Эхо запустил пальцы в мои волосы и поднёс прядку к своему лицу, вдыхая аромат. У него сверхчувствительное обоняние: он может считать любой запах с моего тела. Шампунь. Кондиционер. Гель для душа. Крема. — Хм, неплохо, — пробормотал он.

Я протянула руку и провела по его волосам, сворачивая на улицу, где жила Рейн. Волосы Эхо были холодными, а кончики и вовсе замороженными. Я остановила машину перед домом Рейн. Каждый раз, когда я к ней приезжала, этот дом напоминал мне о том, что её отец сильно болен. Она переживает такой кошмар, но всё-таки держится. Не знаю, как ей это удаётся.

— Иди сюда, — позвала я Эхо, убирая с сиденья пироги.

Эхо перебрался вперёд, перетянул меня к себе на колени и уткнулся носом в мою шею, обхватив руками талию. Он всё ещё мёрз.

Я растирала руками его спину, пока он забрался под мою футболку, чтобы согреть ладони. Готова спорить, старушка миссис Ратледж, соседка Рейн, уже документировала каждое наше действие, чтобы потом растрепать подружкам-сплетницам.

— То есть ты и Норна — эм, Рейн, — поедете одни в лес?

— Да. Хочешь с нами?

— Я поеду с вами, — сказал он тоном, не терпящим возражений.

— Боишься, что меня может найти Дэв?

— Нет. О нём позаботятся, — его голос прозвучал иначе на этих словах.

— Кто?

— Охотники за головами из гримниров, — выражение его лица говорило о том, что он не собирался рассказывать об этом мне. — Я еду с вами на случай появления Норн. Не хочу, чтобы ты привлекла их внимание. До сих пор они тебя не трогали, пусть так и остаётся.

Я ни разу не видела Норн — Малиина не в счёт, — но, судя по рассказам Рейн, с ними лучше не искать встреч. Они манипуляторы. Сильные. Хотя Рейн тоже сильная. У меня есть подозрение, что они её боятся.

— Ты уже достаточно согрелся. Идём. Рейн ждёт.

— Ещё нет, — его прикосновения стали интимнее. Я закрыла глаза, не в силах контролировать свой отклик или сопротивляться ему. Да и не хотела этого.

— Когда у нас будут дети, я напомню им, что это и это, — он указал на разные зоны моего тела, — принадлежит мне. Они могут позаимствовать на время, но я первый заявил права.

Эхо и дети? Взрыв мозга.

Он остановил свои ласки, бросил взгляд в сторону дома Рейн и нахмурился.

— Я подожду здесь.

Я собралась с мыслями и покачала головой.

— Нет. Ты пойдёшь со мной.

— У неё дома родители и Бессмертная сиделка...

Я поцеловала его, не давая договорить. Он всегда вёл себя так, будто люди отвергнут его, как это сделали его собратья гримниры-друиды. Тогда как в действительности всё, что он сделал — настоял, чтобы его народ обратили в Бессмертных и передали в вечное услужение богине Хель, — он сделал ради них самих. На его губах играла лукавая ухмылка, когда я прервала поцелуй.

— Сделай так ещё раз, — подразнил он.