— Хм. Ну, приветствуем, да, — ответил за всех вампир.

Танцор продолжал бледнеть и таращиться, не произнося ни звука. Я всерьез забеспокоилась и втиснулась в щель едва ли не на четвереньках. Ну а что, сидела-то на корточках… это не главное.

Главное — готова ловить, если ляпнется.

— Раздвинь колени, не видишь, у тебя девушка между ног застряла, — с детской непосредственностью дернул Лео новый знакомый. То есть еще незнакомый, но уже наглый.

— Чего стоите? Воды кто-нибудь пусть принесет! — рявкнула я голосом Маргариты Вадимовны, понимая, что если не вывести всех в деловое русло, то у нас тут опять будет цирк на кладбище.

— Что, у тебя настолько в горле пересохло? — удивился Джинджер.

Было странно, что парней вообще не напрягало происходящее вокруг сумасшествие.

Но что примечательно, съязвить рыжий не забыл, а сам в то же время дернулся бежать по коридору куда послали. Вот что рявк животворящий с обалдуями делает. Правда, наглый быстро пришел в себя и удивленно прищурился. Ну да, не привык мальчик бегать по чужим поручениям.

Я плюнула, встала с пола, втащила Лео в танцзал, развернула к себе спиной и из заднего кармана его джинсов вытащила плоскую бутылочку с витаминно-лимонной водой. И подступила с ней к танцору:

— Привет! Извини, мы вроде не знакомились. Хотя из одного агентства. Мое имя Ян Рита, мой подопечный — Ли Лео. Рыжий — это Чжу Джинджер, а… — тут я застопорилась, потому что имени вампирчика не знала.

— Ха Чимин, — сам представился любитель красной помады. О, судя по фамилии, он с полуострова, в нашем мире там как раз расположена Корея. Рита знала этот диалект здешнего азиатского совсем немного, на уровне собачки — все понимаю, но сказать не могу.

Нефритовое лето, надо же. Красиво. Только… разве имя не женское по меркам полуострова? Ритина память, во всяком случае, идентифицирует его так. Хотя… тут в региональных обычаях и нюансах черт ногу сломит. Захотели его родители нефритовое лето — получили. И никто им слова не скажет. Кстати, я вспомнила: парня могли назвать женским именем, если он родился семимесячным, например, или просто слабеньким. В таком случае принято «обманывать» духов смерти и призывать к ребенку двойное благословение — дескать, как пацан он его по-любому получит, давайте еще и женских энергий на стражу призовем.

Судя по внешности нового знакомого — они и призвали. Призвали так, что парень до сих пор выглядит элегантнее меня. А уж за умение так филигранно и правильно нарисовать себе губы любая здешняя красотка удавится.

Пока я все это думала, танцор молчал как каменный, только медленно моргал. Цвет лица у него так и не изменился. Хорошо хоть, дальше не бледнел. И так был белый.

Я просто вложила ему в ладонь бутылочку, сама открутила крышку и приглашающе помахала рукой:

— Вода с лимоном. Сделай глоток, станет легче.

Медленно, словно через силу, наш «старичок» перевел глаза с двери на меня, потом на бутылку. Моргнул. И все же сделал глоток. Замер, прислушиваясь к себе, и будто бы еще сильнее удивился. Он что, думал, я ему яду предложила?

Повисла неловкая пауза. Даже рыжий молчал, как ни удивительно. А потом танцор молча сунул мне бутылочку и попытался смазать лыжи. Только кивнул на прощание, изобразив благодарность.

— Погоди! — Чего я не ожидала, так это вмешательства Санти. Но белобрысый иностранец влез в танцзал, мягко отодвинув Джинджера и Лео. Встал перед танцором и с искренним восхищением заглянул ему в лицо:

— У тебя потрясающе получается, слушай! Вот то движение… — Он изобразил рукой, ногой и телом нечто, больше похожее на кракозябру, чем на хореографию. — А у меня вообще не получается… позорище. Это капец как сложно! Как вообще можно двигать одно в одну сторону, а другое в другую! Аж кости трещат!

— Ты неправильно ставишь ноги и зря напрягаешь плечи, — вдруг сказал танцор.

О! О-о-о-о!

Он умеет разговаривать! Да еще таким приятным голосом! И бледность понемногу проходит. Парень уже похож на живого человека.

— А как правильно? — сразу переспросил Энрике. — Если тебе не трудно… можешь показать? Я, если честно, устал уже оттого, что на меня все рычат. Ребята рычат, режиссер рычит. Порой мне кажется, что даже оператор и тот неодобрительно хмурится. — Иностранец обладал удивительным свойством, как для местных. Абсолютно искренним желанием подружиться с остальными, а никак не зарыть всех своих конкурентов в землю по самую маковку.

Это не могло не подкупать.

— Не трудно. — Наш сосед по агентству говорил медленно, так, словно взвешивал каждое слово, прежде чем произнести. И еще немного сомневался, стоит ли вообще говорить. — Встань здесь. Расслабься. Совсем.