— Вы опоздали, — ответил герцог де Бофремон. — Мы уже знаем о разгроме маршала де Клермона, а скоро об этом узнает и его величество.

Барон де Ардан мрачно переглянулся со своими спутниками.

— Выходит, наши старания были напрасны… — бесцветным голосом произнес он.

— Барон, вы упомянули, что узнали о готовящейся ловушке, — произнес герцог де Гонди. — Как вам это удалось? Ведь с ваших слов получается, что вы находились на старом имперском тракте.

— Нам об этом поведали пленные аталийцы, — ответил барон де Ардан.

— Объяснитесь, — нахмурился де Гонди.

Барон де Ардан, а также его спутники тут же приободрились. И рыжий барон, стараясь не пропустить ни одной детали, начал рассказывать о битве у Дюренского озера. По мере того как он говорил, лица всех присутствовавших в зале начали вытягиваться. Многие дворяне непроизвольно положили свои ладони на рукояти мечей. Причем среди них были как сторонники «южного» лагеря, так и «восточного». Дамы, обмахиваясь веерами, во все глаза следили за каждым жестом барона, который постепенно начал добавлять больше красок в свое повествование. Когда он, наконец, закончил, зал накрыл шум нескольких десятков голосов, которые одновременно начали обсуждать услышанное.

— Барон! — громко произнес герцог де Бофремон. Его глаза сияли. Вот он, тот толчок, который был так необходим. — Вы хотите сказать, что три тысячи пеших воинов, а именно две тысячи лучников и две когорты легионеров, одна из которых вообще сформирована из всякого отребья, смогли справиться с тремя тысячами аталийских конных рыцарей?

— Все верно, — ответил гордо поднявший голову барон де Ардан. — Я и все мои спутники также участвовали в той битве! Аталийцы понесли сокрушительные потери. Остальные сбежали, бросив своих боевых товарищей, свои знамена и обоз. Когда мы покидали наш лагерь, подсчеты погибших аталийцев еще велись. На тот момент было около восьми сотен убитыми. Почти все аристократы и командиры пали. В том числе и маркиз ди Спинола, командовавший этим войском.

— Полагаю, от вашего войска в лучшем случае осталась одна или две когорты? — спросил герцог де Гонди.

— Наши потери составили сто шестьдесят семь бойцов, — ответил барон, чем поверг в шок всех присутствовавших.

Зал снова наполнился шумом. Люди, кто восхищенно, кто со скепсисом на лице обсуждали слова барона. Герцог де Бофремон светился от удовольствия. А вот де Гонди мрачнел с каждым словом де Ардана. Он, видимо, уже понимал, что его противник обязательно воспользуется сложившейся ситуацией.

— Что ж, полагаю, на нашем небосводе загорелась новая звезда! — широко улыбаясь, произнес де Бофремон. — Этой победой виконт де Леваль навсегда вписал свое имя в историю военного дела! Кто знает, может быть, в будущем в Вестонии появится новый маршал!

Затем герцог разразился длинной пламенной речью о том, что они все только что получили доказательство силы вестонского боевого духа. Он призывал всех присутствующих к немедленным действиям. Завершив свое эмоциональное выступление словами о том, что они все не имеют права отсиживаться в стороне, пока гибнут их боевые товарищи, герцог обернулся к принцу Филиппу, внимательно слушавшему своего дядю, и попросил его повести их в бой незамедлительно.

Сын короля, в свою очередь, поднялся со своего походного трона и под пристальным взглядом своего дяди слабым заикающимся голосом объявил о начале похода. Зал встретил его призыв дружным боевым кличем.

Губы графа де Бриссе растянулись в широкой улыбке. Кто бы мог подумать, что в его дворце будет твориться история? Очарованный словами герцога, граф наблюдал, как тусклый свет от светильников мягко ложился на восхищенные лица присутствующих. Как этот свет отражался в полированных парадных доспехах и изысканных украшениях, заставляя их искриться и мерцать, как будто сам зал был наполнен теми самыми звездами, о которых говорил его светлость. В уголках глаз расчувствовавшегося графа показались слезы, которые он тут же украдкой вытер.

Он оглядел лица собравшихся, и его взгляд упал на барона де Ардана и его спутников. Графу подумалось, что будет правильно, если он пригласит этих молодых людей погостить у него во дворце. В восточном флигеле еще было две свободных комнаты.

Когда граф приблизился, то услышал обрывок странного разговора. Барон де Саладен возмущенно обратился к барону де Ардену.

— Жан, почему ты ничего не сказал о маркграфе де Валье? Ты ведь прекрасно знаешь, что именно ему мы обязаны той победой.

— Разве сейчас это имеет какое-то значение? — усмехнулся рыжеволосый барон. — Оглядись вокруг! Скоро армия принца выступит, и мы отправимся вместе с ними на помощь нашим друзьям! Мы не успели предупредить маршала, но мы смогли доставить сюда важные сведения.

Все остальные спутники поддержали его негромкими возгласами.

— Да, но… — попытался возразить барон де Саладен.

— Послушай, Фред, — перебил его де Арден и положил ему руку на плечо. — Ответь мне на один вопрос. Кто стоял во главе нашего войска? Правильно — наш друг и сын нашего сюзерена, виконт де Леваль. Так скажи мне… В чем я не прав?