Пару.

Прошёл год.

И за это время многое изменилось, и у Хэйдэна появилась пара.

Нам с Мередит оказалось не до скуки, когда нашему вожаку бросил вызов вожак другой стаи Эмилиус, и мы с удовольствием в компании остальных наших близких наблюдали за метаниями Хэйдэна и их драмой с его парой.

Похоже, никто из нас не собирается выбирать свою пару просто.

Тяжело вздыхаю и провожу руками по волосам.

Мы в подвале дома Локвудов. Здесь нет ни одного советника и никого из охраны моего вожака. Только Джонатан, его сыновья: Каспиан, Крэйвен, Сэмюель. Виктор, Хэйдэн и я.

Всё, как и в прежние времена.

Пока мы вместе никто не может сломить нас. Бросаю взгляд вглубь и замечаю в одной из камер Саймона.

Саймон. Близкий друг и советник Джоантан и есть тот самый предатель.

Тот, кто подталкивал меня бороться за Мередит.

Сжимаю руки в кулаки и издаю рык, когда понимаю, что на самом деле стояло за этим порывом помочь мне соединиться по любви.

Он сидит у стены на деревянной скамейке и смотрит на нас исподлобья.

Здесь становится жарко и тяжело дышать от сильных эмоций моего вожака, его доминирующая сила не сравнится по силе ни с одним из нынешних вожаков, в основном потому что он гораздо сильнее любого ликана.

Джонатан ведь не просто сильнейший ликан и вожак моей стаи, он сын Вильгельма, первого из ликанов.

Вильгельм был первым ликаном, который создал нашу расу. Но до того как превратится в зверя он был человеком. Он женился не по любви, а спустя почти пятнадцать лет, встретил женщину, в которую влюбился с первого взгляда. Это любовь поглотила его, и он оставил жену и сына, погрузился в свою возлюбленную. Мередит, так звали жену Вильгельма, была безутешна и очень страдала от предательства мужа, поэтому, когда больше не могла терпеть боль от его предательства, то обратилась к чёрной магии и прокляла неверного мужа. В ту ночь он медленно превращался в зверя. Каждая косточка его тела медленно и мучительно ломалась, причиняя боль, его звериная сущность выбиралась наружу.

Спустя время, Вильгельм всё же смог обуздать своего внутреннего зверя и найти гармонию. Он снова вернул себе рассудок и прославился как искусный дипломат, а после встретил свою истинную. Татью, которая полюбила его, приняла и исцелила. Когда сыну Вильгельма исполнилось восемнадцать, проклятье отца пробудилось и в нём.

Вильгельм пытался успеть, потому что подозревал, что проклятье могло коснуться и его, но опоздал. К его приезду поместье было в огне, и все его обитатели разорваны в клочья. Он настиг своего сына, моего вожака в лесу, и помог примириться с проклятьем. После этого они воссоединились и снова стали семьёй.

— Не хочешь рассказать, какую цель ты преследовал, когда устраивал нападения на моих детей? — спрашивает Джонатан и делает несколько шагов ближе к клетке.

Он прячет руки в карманы и склоняет голову набок. Мы все становится полукругом вокруг него.

Саймон дарит ему полуулыбку и поднимается. Не спеша, подходит и хватается руками за прутья клетки.

— Разве не ясно? Я хотел убрать тебя и твоих грёбаных детей. — говорит Саймон и Джонатан низко рычит. — Я собирался сделать то, чего бы хотел любой ликан. Я лишь проявил смелость. — скалится он. — Мы все должны бояться того, что нас ждёт, чёртова вы семейка. — Он бросает взгляд на Каспиана. — Как только Каспиан встретил свою истинную, я понял, что перемены для нас неизбежны. Истинный союз твоего сына может сделать его чертовски сильным и неуязвимым. Вы в одно мгновение могли захватить власть и сделать нас своими рабами. Каждый знает, что бывает, когда ликан встречает свою истинную. А что может случиться, если истинную встречает кто-то вроде него? — он указывает на Каспиана, — или него? — теперь на Крэйвена — Грёбаные прямые потомки Вильгельма. Я собирался убрать их всех, а потом тебя с помощью идиота Эмилиуса. Конечно, я обещал ему власть и силу, но собирался расправиться сразу, как только он победить тебя. Я был уверен, что ты так сильно сломлен, что не сможешь ему противостоять. — фыркает Саймон — Эмилиус всегда был очень силён, но не отличался умом. — он усмехается.

— Ты предавал меня лишь потому, что испугался, что я займу место своего отца и стану во главе совета? Ты нападал на моих детей только из-за того, что хотел отобрать у нас власть?

— Вильгельм был жестоким и также жестоко наказывал всех, кто шёл против установленных им законов. Он придумал просто грёбаную тучу бессмысленных правил, большинство из которых ущемляли нас и заставляли прятать свою истинную суть. Я помню, как он наслаждался своим правлением и заставляя ликанов буквально боготворить его. Думаешь, я не догадывался, что это лишь дело времени, когда твои сыновья станут сильнее, и ты вернёшь нас во времена Вильгельма, потому что ты его чёртов сын, и встать во главе совета, это то, что принадлежит тебе по праву.

Саймон переводит взгляд на меня и улыбается.

— Неплохо получилось у тебя с твоей сучкой, правда же? Чего ты скалишься, то? — усмехается он.

— Значит, ты хотел, чтобы я устроил проблемы…

— Потому что вы слишком близко подобрались ко мне, и я боялся оказаться раскрытым. Мне было плевать на тебя, твою суку и что вообще будет с вами. — говорит Саймон, — Я, кстати, и твою… — щёлкает пальцами — Как же её? Дженнифер вроде, которая Дженна. Я её тоже вмешал. И Дикону немного соврал. Ну чтобы наверняка сменить фокус внимания.

Бросаюсь вперёд и силой ударяю его клетку. Ярость вспыхивает, застилает глаза.

— Оставь, — говорит Джонатан и его рука ложится мне на плечо.

— Почему же ты не бросил мне вызов, чтобы занять моё место? — спрашивает Джонатан, я чувствую, как тяжело ему даётся сдерживаться.

— Потому что ты сильнее меня. — фыркает Саймон, — а я хочу жить. Я хочу править и быть вожаком, а не жить под властью кого-то вроде тебя. Тебе повезло родиться его сыном, но больше ты ни на что не способен. Я хотел свободу своему народу, но тебе так нравится пресмыкаться перед людьми, что ты непременно придумаешь ещё целую кучу правил, когда твой второй сын найдёт истинную и вы станете непобедимы все вместе и, наконец, захватите власть. — он указывает на Джонатана и двух его сыновей. — я был бы лучшим вожаком.