Роман предложил Ане снова попробовать забеременеть. Она удивилась. Сказала, что уже и не рассчитывает на удачный исход. Что сама какая-то невезучая или её сглазили, да и те две беременности наверняка сильно подорвали ей здоровье. Аня предложила Роману взять ребёнка из приюта:

– Это хорошее дело. Возьмём совсем маленького. Мы его быстро полюбим. А он, как подрастёт, всё равно не увидит разницы, раз его будут любить. Так лучше и… будет проще.

Но он чётко слышал грусть в её голосе. Ане самой так хотелось выносить и родить Роману и себе их собственного ребёнка. Муж понимал, что ей нужен даже не столько сам ребёнок как таковой – Ане нужен именно её и его ребёнок. Для неё приёмыш был бы всё равно, что заменитель сахара для сладкоежки со стажем – подходит только тогда, когда больше ничего нет и не будет.

– Нет, Аня. Я… я хочу сына… своего сына. И ты ведь тоже… я вижу – тоже хочешь своего… нашего ребёнка. Давай попробуем снова. Это нужно – тебе и мне.

– Я ведь уже, – она всплакнула, – уже пыталась, честно. Я пыталась выносить его, как все. Я старалась проконтролировать всё плохое в больнице, но и там ничего… – а вот теперь она расплакалась, – Как нарочно – ничего не получилось. Хотела защитить его, а в итоге там и сгубила!..

– Просто ты… хватила лишнего. И в первый, и во второй раз. Сначала слишком всё запустила, а потом взяла под слишком строгий неестественный контроль. Вот и случилось… В общем, это я… я виноват.

– Нет, т-ты что?!

– Я сам! Я же врач, чёрт возьми. Я должен был сразу сказать тебе и в первый раз, чтобы ты лучше одевалась, а во второй, что в стерильных условиях жизни не может быть. Мне нужно было понять это, и ещё с самого начала помогать тебе.

– Боже, нет! Ты же здесь непричём. Это я виновата!

– Я хочу ребёнка. И хочу, чтобы его для меня родила именно ты.

– Я… я… – и вот сейчас она просияла. Словно бы она раньше не вполне верила в то, что ему действительно нужен её ребёнок. Сошел бы и приёмный. Но это было важно для Ани – подарить ему частицу него самого от неё самой. Такой вот материнский альтруизм.

– Да… давай. Давай попробуем.

– Нет, – поправил он, – не попробуем, а сделаем.

– … сделаем!.. Ладно. Я завтра запишусь на приём и сдам анализы, а… как придёт результат…

– Да. Это разумно и теперь нам нужно не переборщить, как раньше. Будем вместе за этим следить – ты одёрнешь меня, если что не так, а я тебя. Хорошо?

– Хорошо.

Она, наконец перестала плакать и впервые за чертовски долгое время улыбнулась удивительно благоговейно. Словно её вытащили из комы. Роман был доволен таким исходом – он снова вспомнил, за что её полюбил. Но ночью, когда она впервые за долгое время спала, прижавшись к нему, ему опять стало паршиво.

От этой слащавой беседы Роману стало ещё хуже. Только один человек на миллион мог бы повестись на этот разговор. И ему в этом повезло с Аней, поскольку она была искренна, и не повезло с собой. Он был не вполне уверен в том, что они собираются сделать. Кажется, ему был нужен не столько ребёнок, сколько хорошая жена, а раз получить хорошую жену он мог, только заведя с ней ребёнка, то почему бы и не сделать так?!

Ну, хотя бы потому, что это больше походило на использование Ани для того, чтобы наладить их семейную жизнь и его личную в частности. А разве подобное тянет на партнёрские брачные отношения?! Вряд ли – скорее это ситуация, когда кучер машет перед лицом лошади морковкой, чтобы та его везла, сама об этом не подозревая. Был ли ему так нужен этот ребёнок, как он утверждал? Вряд ли. Был ли ему нужен этот ребёнок так же, как ей? Точно нет. Ребёнка он теперь захотел завести только, чтобы наладить свою семейную жизнь. Это было глупо. Как бы этот ребёнок, наоборот, всё не испортил. Дети, которых заводят не ради детей как таковых редко приводят к чему-то хорошему. Это был новый тупик.

Роман боялся, что внушит ей навязчивую идею того, будто ребёнок уже нужен не только Ане, но и ему самому. А она ведь может и в лепёшку расшибиться, ради него. Единственное, что хоть немного спасало и оправдывало Романа, было его чувство вины. Ведь если он ощущал вину, значит не был таким уж отбитым эгоистом и манипулятором. Когда под утро Роман, наконец, пришёл к этой мысли, то только тогда смог задремать.

Анализы Ани оказались куда лучше, чем она сама надеялась. Те несколько дней, пока готовились результаты, она наработала речь для Романа об усыновлении. Подобрала несколько детских домов с хорошими отзывами и условиями для детей, но сама очень быстро отказалась от этой идеи, когда врач со светлым выражением лица пригласил её в кабинет и сообщил, что Аня вполне готова и способна на ещё одну попытку завести ребёнка.

Этот факт её саму подтолкнул воспрянуть из той депрессии. Аня в кои-то веки посетила парикмахерскую, закупилась в магазине мясом и овощами для рагу, а когда Роман вернулся домой, то она почти закончила уборку. Квартира была запущена, но пока ребёнок не готовился, её было нужно срочно убрать. Иначе сама Аня не могла себе позволить оставить так дом. После у неё будет меньше возможности всё как следует отдраить.

Аня надеялась, что Роман задержится, как у него бывало в последние месяцы, и она успеет хотя бы немного привести себя в порядок, но в этот раз он пришёл раньше. Жена даже немного устыдилась того, как она выглядит, и быстро убежала в ванну – там быстро помылась и нанесла минимальный макияж.

Роман и сам был доволен. Он сразу понял, что такое сердобольное поведение жены – признак хороших новостей. Так и оказалось. За ужином она всё рассказала мужу, и он снова почувствовал себя в тёплом лоне семьи. Роман уже почти отвык от этого чувства и всю вину за то, что он внушил ей мысль о новой попытке забеременеть, как рукой сняло.

Он тоже сдал анализы, для верности. Всё было чин чином, о чём он тоже рассказал Ане. Теперь им оставалось лишь дождаться подходящего времени, чтобы вновь попытаться, но эта ночь у них была той ночью простой любви мужа и жены. В этот раз и сама Аня вспомнила о радостях секса без цели завести детей или снять напряжение друг у друга.