Галина поначалу стеснялась, не понимая, зачем Милочке нужны все эти хлопоты, а потом разобралась. При всем своем таланте, поклонниках и активной светской жизни, Милочка была совершенно одна. Как-то под Новый год она слегка перебрала и рассказала Галине свою историю.

– Вот так, Галочка! Музыка и только музыка. Она не терпит конкуренции. Или я такая странненькая, что не смогла правильно все устроить. Одна ошибка – и все. Теперь я бездетна, а кому такая женщина рядом нужна? Даже если бы и нашелся такой прекрасный мужчина, что согласился бы, я бы не смогла.

– А разве женщина – это только дети? – Галина осторожно спросила, боясь обидеть Милочку.

– Нет, конечно нет. Но разве это и не главное в ней? Не знаю. Я же про себя. А мне осталась только музыка…

К детям Галины Милочка привязалась всем своим нерастраченным сердцем.

– Галочка, позвольте мне быть им крестной матерью. Я понимаю, что сейчас это не принято, но я хочу!

Галине нечего было ответить на это, кроме как дать согласие. Она невольно хмурилась, глядя, как Милочка балует близняшек, но молчала, понимая, что больше это нужно вовсе не детям.

– У Зиночки прекрасный слух! Ее необходимо отдать на скрипку! А у Катеньки чуть хуже, но есть же и другие инструменты!

Так близняшки оказались в музыкальной школе. Галина наконец доучилась, оставила работу машинистки и устроилась в другое место. Зарплата здесь была в разы выше, и необходимость в подработке отпала. Но Милочку Галина не бросила. К тому времени эта женщина стала для нее той самой семьей, которой у Гали давно уже не было. И когда Милочка заболела, то Галина, посмотрев, как та справляется, покачала головой:

– Как ребенок!

Три года она жила на два дома. Девочки требовали внимания, но понимали, что оставить Милочку мать не сможет. Они как могли, помогали маме. После школы бежали к любимой «тетушке», чтобы сделать уборку в квартире и попытаться уговорить ее хоть что-то съесть.

– Ну, пожалуйста, еще ложечку. Мамин супчик же, Милочка! Ты же любишь!

Мила, которая таяла буквально на глазах, устало отворачивалась.

– Не могу больше, Зиночка. Лучше сыграй мне или спойте что-нибудь вместе. А я послушаю. Мне легче станет.

Милочка ушла зимой, очень тихо, во сне. Забежавшая к ней с утра перед работой Галина даже не сразу поняла, что случилось. Окликнув Милу из прихожей, она что-то начала рассказывать, но не услышав ответа, поспешила в комнату. И только подойдя поближе к кровати, она все поняла. Милочка лежала очень красивая и очень строгая. Она вдруг стала похожа на себя прежнюю, такую, какой помнила ее Галина. Не похудевшую до невозможности, похожую на обтянутый кожей скелет, а стройную, звонкую, как струна, молодую еще женщину, которая становилась у рояля, занимавшего почти всю гостиную, и, прислушавшись к звуку, зазвеневшему в тишине, вдруг брала его, безупречно попав точно в тон, и начинала петь так, что замирало сердце, выключалась занятая бытовыми проблемами голова, и в душе начинало зреть тихое, какое-то свободное от всего, что тяготило в этом мире, счастье.

Проводив Милочку, Галина долго тянула, прежде чем собраться и перебраться в квартиру, оставленную в наследство девочкам. Квартира, дача – все это было расписано в долях на детей, и Галина, увидев завещание, удивленно ахнула.

– Не стоит удивляться. Милочка считала девочек и своими детьми.

Нотариус, оформлявший документы, хорошо знал Милу и, похлопав Галину по руке, признался:

– Лучшей женщины я в жизни своей не встречал и уже, наверное, не встречу. Поэтому не тревожьте ее память. Примите с благодарностью все то, чем она хотела наделить тех, кто подарил ей хотя бы иллюзию материнства. Примите и скажите просто «спасибо». Она так хотела.

– Спасибо…

Девочки росли не по дням, а по часам. Только что Галя покупала им одинаковые погремушки, а вот уже и школа за плечами. Выбрав в качестве профессии отнюдь не музыку, Зина и Катя окончили институт и, получив дипломы, разъехались вслед за мужьями в разные концы страны. Несколько лет все шло своим чередом. Появились первенцы в обеих семьях, несказанно обрадовав Галину, которая с разницей в два месяца стала дважды бабушкой. Съездив по очереди в гости к дочерям, Галина крепко задумалась. Если у Зины с мужем все было хорошо, то у Кати семейная жизнь складывалась не так гладко. Геннадий, муж Катерины, был не очень «пробивным». Спокойный, очень мягкий молодой человек никак не мог наладить семейные дела так, чтобы не сводить концы с концами, а жить мало-мальски в достатке. Своего жилья у молодых не было, и характерная Катя с трудом уживалась со свекровью. Поразмыслив, Галина предложила «детям» перебраться поближе к ней и занять Милочкину квартиру.

– Зина не против. У них все хорошо. А вам нужно немного успокоиться. А то и мужа потеряешь, и ребенок без отца останется, – Галя разом отмела все возражения дочери.

Ольга помнила, как они впервые переступили порог Милочкиной квартиры. Открыв рот, она, на тот момент пятилетняя, смотрела на огромный, похожий на какое-то спящее животное, рояль. Пока взрослые суетились, занимаясь вещами и коробками, она тихонько открыла крышку и коснулась клавиш. Рояль совсем по-человечески вздохнул и выдал сначала одну ноту, потом еще и еще. Это была, конечно, совсем не музыка, а просто звуки, но они настолько поразили Олю, что девочка, забыв обо всем, снова и снова нажимала на клавиши, лишь бы услышать их.