На улице я очутился уже в сумерках, когда над мощеными тротуарами затеплились газовые фонари. Жадно втянув влажный вечерний воздух, казавшийся слишком свежим после душной залы, я повернул в сторону канала — этой дорогой я любил возвращаться после занятий. Откуда-то потянуло уютным дымком, напоминая о том, что дома ждет ужин.

— Грат!

Меня догонял запыхавшийся Холт: холщевая сумка, набитая фехтовальной амуницией, била его по спине.

— Я тебя того… не сильно?

Если честно, этот финальный бой я решил благополучно продуть, чтобы побыстрее убраться восвояси и, наконец, хоть немного перевести дух. Когда счет достиг шесть-три в пользу Холта, тот, видимо, вообразил себя могучим воином в пылу кровавой битвы, и раздухарился так, что, налетев на меня всей своей немаленькой тушей, обрушил на мою голову сокрушительный удар гардой. Если бы не защитный шлем с сетчатой маской, отправился бы я прямиком к местному лекарю собирать мозги по кусочкам. Когда искры перестали сыпаться из глаз и я снова обрел способность стоять на ногах, меня охватила такая злость, что поединок завершился спустя пять минут со счетом пятнадцать-шесть. Проигравший Холт недоуменно хлопал глазами и никак не мог взять в толк, каким таким образом он умудрился упустить заслуженную победу, которую вот только что уверенно поймал за хвост. Да и для меня самого это осталось загадкой — все происходило как в тумане. Помню только мелодичный звон клинка, да Эльдмара, многозначительно кивающего с довольной улыбкой на морщинистой физиономии.

— Нормально, — пожал плечами я. — Дело житейское.

— Значит, пойдешь завтра на «показушки»? Башка не шибко болит?

— А куда деваться-то? Не пойду — так старик меня выгонит.

«Показушки», они же показательные выступления — единственный источник дохода, позволявший старому эльфу хоть как-то сводить концы с концами. По выходным он выгонял нас на рыночную площадь и устраивал небольшое представление для праздной публики: Холт поднимал тяжести и гнул руками подковы, а потом мы все вместе показывали зевакам упражнения с оружием. Зрители охотно жертвовали Эльдмару мелкую монету, что позволяло тому не помереть с голоду еще недельку. Даже удивительно, что старик давным-давно не плюнул на все и продолжал вечерами обучать нашу троицу искусству фехтования. Тем более что эльфов в здешних землях, мягко говоря, недолюбливали.

— Тогда завтра увидимся, — хлопнул меня по плечу Холт, отчего в глазах снова потемнело. — Думаю, будет интересно!

— А я думаю, будет как всегда. Впрочем, посмотрим. До завтра, Холт.

Мимо, грохоча и изрыгая клубы черной гари вперемешку со снопами искр, прокатился запоздалый самоходный экипаж.

— Явился, не запылился! — отец упер руки в боки и недовольно сопя, уставился на меня. — Опять своим прутиком махал? Когда уже делом займешься?

— Фехтование — тоже дело, — привычно огрызнулся я, — развивает физическую силу, выносливость и реакцию.

— Реа-а-акцию! — передразнил меня отец. — Это недомерки ушастые пускай развиваются, раз уж недоразвитыми уродились, а нам и так хорошо. Не наше это, спицами махать. Вот боевой молот — это оружие настоящих героев. Это мощь, это традиция! А тебе бы только с железякой прыгать, точно уличный паяц, да глаза портить, закорючки в книжках разбирая. Тьфу, позорище!

— Ужин остыл, — донесся из гостиной голос матери, — быстро мыть руки, и за стол!

К этим вечерним баталиям я уже привык. Книжки я и вправду любил: так уж распорядилась судьба, что двое моих старших братьев умерли во младенчестве, а я появился у матери поздно, и ребенком оказался хилым да болезненным. В то время как сверстники играли во дворе в «око за око» или ходили с отцами на охоту, я лежал в кровати и глотал микстуры, тщетно пытаясь избавиться от очередной прилипчивой хвори. Болеть — безумно скучное занятие. Единственным моим развлечением сделались те несколько потрепанных книг из старого дедушкиного комода, что отец еще не успел пустить на растопку. Я перечитал их все, а некоторые даже дважды. Потом, скопив пару монет из выклянченной у матери мелочи, стал выменивать их на книги у старьевщика с Осиновой улицы. Отцу это жутко не нравилось, и книги он у меня отбирал. Оркам эти закорючки на бумаге без надобности, у орков есть Доблесть и Наследие Предков. Вон, остроухие только тем и занимаются, что сочиняют и читают всяческое непотребство, и через это вовсе стыд потеряли — мужчины у них сожительствуют с себе подобными, а женщины верхом ездят и клинками машут, вместо того чтобы готовить еду, мыть посуду, мести полы да штопать одежду, как им от роду и положено… Кстати, эльфийский, точнее, северное Высокое наречие, я выучил по тем же книгам вполне сносно, хотя орки испокон веков пользуются гномьими рунами, которые на письме куда как проще. По крайней мере, читать на эльфийском у меня выходит бегло, а вот насчет произношения есть определенные сомнения за полным отсутствием практики.

Со старым Эльдмаром я столкнулся на рыночной площади без малого год тому назад, когда бродил по рядам в поисках пополнения для своей скромной библиотеки. Старик учинил поединок на рапирах с Отрой, и я невольно залюбовался. Словно кружась в плавном танце, эльф и орк-полукровка звонко обменивались ударами, клинки сверкали на солнце, и каждое движение фехтовальщиков казалось настолько отточенным и изящным, что у меня буквально перехватило дыхание. Когда они сняли наконец маски и синхронно поприветствовали публику салютом, я распихал толпу локтями и без раздумья высыпал в лежащую на брусчатке шляпу все монеты, что терпеливо копил на книги.

— Скажите, уважаемый, — обратился я к старому эльфу, — а можно ли научиться… вот так же?

Тот окинул меня скептическим взглядом.

— Что-то мелковат ты для орка, мальчик, — голос у старика оказался пронзительно высоким и дребезжащим. Ну да, телосложением я не вышел, отчего частенько становился предметом колких насмешек со стороны сверстников, а порой — и зуботычин, чего уж скрывать. Насмешки приходилось терпеть, покуда я не сдружился с Холтом, сыном жившего по соседству пекаря. У него близких приятелей тоже не водилось, видимо, в силу того, что природа не наделила паренька крепким умом, зато щедро отсыпала ему мускулов. Окрестной детворе было с ним не интересно, зато ему было интересно со мной: я стал заводилой во всех наших совместных играх, а мне льстило, что такой здоровяк слушает меня с открытым ртом и готов поддержать любые мои идеи. «Ну ты голова!», — всякий раз восхищенно вздыхал Холт, когда я придумывал очередную забавную выходку, например, предлагал натереть мылом крыльцо зеленщика Горша, дабы тот, набравшись по обыкновению эля, кувырнулся с этого самого крыльца в канаву. Мыло предварительно следовало стырить из лавки торговца Дорга, причем Холту отводилась в этом действе важная роль — он должен был случайно опрокинуть стеллаж с мелочевкой, а потом помогать лавочнику собирать раскатившийся товар, пока я прятал под одежду орудие будущего преступления. В общем, у нас получилась отличная команда, а местная шпана быстро от меня отстала: рука у Холта оказалась тяжелая.

— А ну-ка держи, — видя мое замешательство, Эльдмар протянул свою рапиру. — Ты правша? Пальцы вот сюда, этот сверху. Гайку прижми к запястью, эфес должен лежать в ладони свободно. Разверни ступни под прямым углом. Знаешь, что такое прямой угол? Отлично, парень, а теперь отодвинь правую ногу вперед на полторы ступни. Колени согни. Сильнее. Шаг вперед, сначала той ногой, что впереди. Еще. Теперь шаг назад, начинай с левой ноги. С левой, я сказал. Плечи расправь, не сутулься. Хорошо. Приходи завтра в шестом часу к дому купца Трома, что возле старого парка. Знаешь, где это место?