– Ты ответишь мне, Ильина, за каждое слово! – угрожающе рычит парень, сверкая зубами. А я отчаянно ловлю приоткрытыми губами воздух, отравленный запахом проводки, и мотаю головой: я наперёд ответила за всё, теперь очередь Дани.

– Кротов, у тебя сегодня, что, официальный день разборок? – Фигура Ирины Григорьевны так вовремя вырастает между нами. – Тебе парней уже мало? На девочек перекинулся? А ты, Ильина, чего тормозишь? Ну-ка быстро метнулись кабанчиками к столовой – вас одних ждут!

Нам обоим ничего не остаётся, как покорно кивнуть. Но если я продолжаю тупить, то Кротов резво срывается с места и в два счёта вылетает за дверь.

– Нашла с кем воевать, Лера! – прикрыв глаза, озабоченно вздыхает Ирина Григорьевна. – Ладно, пошли! Нехорошо заставлять других себя ждать.

Фальшиво улыбаюсь, чтобы скрыть слёзы и проснувшийся так некстати страх, а потом иду следом за Ириной Григорьевной к проклятой беседке, не чувствуя холода, не замечая дождя, с трудом ориентируясь в пространстве. Уговариваю себя не бояться и даю слово держаться учителя: так меня не тронут – не посмеют. Но удача, видимо, решает окончательно отвернуться от меня.

– Ребята! Послушайте внимательно! – стоит нам подойти ближе к оголтелой толпе подростков во главе с Кротовым, как Ирина Григорьевна весьма быстро умывает руки. – Дальше вы проходите квест без меня!

Сердце уходит в пятки, а желание бежать со всех ног кувалдой бьёт по вискам. Что я наделала! Где мне взять силы пережить этот день, если от одного только взгляда Дани меня здесь и сейчас бросает в дикую дрожь?!

Едва справляясь с волнением, заставляю себя дышать. По привычке прячусь за чёрной тканью капюшона и мысленно готовлюсь к новой порции унижений. Но подоспевший к нашей компании Стас, сам того не ведая, дарует мне минуты отсрочки.

– Все собрались? Все готовы? – Его глаза сияют азартом, а костюм сумасшедшего химика невольно притягивает взгляды: белый халат, очки, грим – глупости, но те позволяют мне незаметно слиться с окружающей нас серостью, а потом спрятаться за углом столовой. Этот квест совершенно точно не для меня!

Сжавшись в комок, я прислоняюсь в посеревшей стене заброшенного здания и жадно впитываю каждый звук со стороны веранды. Стас говорит что-то об опытах и сотворении волшебного эликсира счастья; пытается втереть нашим, что именно его они и будут создавать, собирая необходимые ингредиенты по ходу прохождения квеста, а потом уводит толпу за собой к первому испытанию.

Я наконец выдыхаю, а спустя минут десять, а то и двадцать, решаюсь выйти из укрытия: сидеть за столовой, быть может, и безопасно, но слишком холодно. Силясь вспомнить дорогу до нашего корпуса, озираюсь по сторонам. Плутаю по корявым тротуарам от домика к домику. А когда среди всей этой разрухи замечаю двухэтажное голубое здание, со всех ног несусь к нему. В уме проговариваю, что скажу классной, как буду ссылаться на свою бестолковость и объяснять, почему отстала от остальных, но все мои старания рассыпаются бисером под ногами, когда понимаю, что корпус закрыт.

Я дёргаю дверь, стучу, зову Ирину Григорьевну, но ответом мне служит тишина…

Продрогнув до костей, я кутаюсь в толстовку и, поджимая пальцы в промокших кроссовках, переступаю с ноги на ногу, а потом каменею, заслышав вдали некогда любимый голос Егора.

Его нарочито сладкий баритон становится всё громче, но сколько бы я ни вертела головой, разглядеть Лихачёва и его собеседника мне не удаётся. Впрочем, не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, с кем Егор может говорить. От одной только мысли, что рядом с Лихачёвым идёт Данила, мне становится не по себе. Страх, который только-только начал уступать дорогу холоду, с новой силой сдавливает лёгкие. Я срываюсь с места и судорожно ищу, где спрятаться, но ничего лучше яблоневого сада не нахожу… А уже в следующее мгновение понимаю, что разговаривал Егор не с Данилой. Его спутница – Громова, и судя по тому, как нежно переплетены их ладони, разговорами молодые люди уже давно не ограничиваются.

Как и я, сладкая парочка, по всей видимости, улизнула с квеста и сейчас норовит попасть внутрь корпуса. Уля канючит, что замёрзла и вся эта походная жизнь не для неё. Егор ласково касается кончиком носа шелковистых волос Громовой и что-то шепчет ей на ухо – нежно, заботливо. А я едва справляюсь со рвотными позывами. И вроде должна испытывать чувство небывалого удовлетворения, что бумеранг вернулся и со всей дури угодил в рожу Кротова, но людская подлость не оставляет места радости. Мне жалко себя – полную дуру, которая все эти годы боготворила Лихачёва, а сегодня, с ног до головы облитая помоями, вынуждена прятаться по сырым кустам, обидно за Машу, которая считает Громову лучшей подругой и слепо доверяет ей все свои тайны…

Ошарашенная увиденным, я совершенно забываю о конспирации. Да и ветки яблонь – то ещё укрытие! Стоит случайно ухватиться не за ту, как предательский треск сухой древесины, вынуждает парочку резко отскочить друг от друга и испуганно обернуться в мою сторону.

Что ж, сегодня явно не мой день!

– Ильина? – Егор заметно расслабляется.

В моём лице он не видит угрозы своему доброму имени, и наверно, в чём-то прав: даже если открою рот, мне всё равно никто не поверит.