Колхозный скот кормили на фермах сносно. Помещения для него построены тоже недурные: конюшни и хлева — солидные, утеплены, соломы для скота настлано много. А во дворах колхозников грязно, и ветер через плетни свищет: соломы нет…

Помещения для молодняка на колхозных скотоводческих фермах зимою даже отапливаются: колхозным телятам и поросятам тепло. А дети колхозников в своих хатах зимой мёрзнут: дров нет…

Теперь, когда колхоз Болотное владеет кирпичным заводом, председатель планирует построить новый свинарник, кирпичный. Но за целое десятилетие колхозной жизни в селе не построено ни одной новой избы… Никто даже не смог отремонтировать свою старую хату: леса купить не на что, привезти не на чем. Многие хаты сгнили и разваливаются. Соломенные крыши прогнили и протекают: начальство даже соломы для ремонта крыш колхозникам не отпускает…

Когда заболевает скот на колхозной ферме, то к нему немедленно привозят ветеринара. Но когда в селе не было больницы, к заболевшему колхознику врача никогда не привозили. И колхозной лошади не давали, чтобы родные могли отвезти больного в лечебницу. Останется больной жив — пусть продолжает тянуть колхозную лямку, а умрёт — черт с ним: работа его будет взвалена на других, безо всякого ущерба для колхозного бюджета… Сочувствия к людям никакого нет, а ответственности за человеческую жизнь начальство ни перед кем не несёт.

За гибель скота на ферме колхозных работников отдавали под суд и строго наказывали: «за халатность», «за вредительство», как «врагов народа», — в лагери ссылали.

Но за смерть колхозников от голода, холода, истощения, — а по словам местных врачей, именно от этих причин, главным образом, заболевают и умирают колхозники, — ни у кого из начальников- людоморов даже волос с головы не упал: ни в колхозе, ни в районе, ни области, ни во всем советском государстве…

Скотоморы — это «псы–вредители», «враги народа», а людоморы — это… «друзья народа»…

Такой оригинальный подход к людям и скоту вдохновлялся личным примером «отца народов» и директивами вождя коммунистического государства.

Когда руководители днепропетровских колхозов доложили Сталину, что они провели электричество в колхозные свинарники, и что колхозные свиньи чувствуют себя под «лампочкой Ильича» великолепно, — то он очень похвалил их за это. Но спросить сельских начальников о жизни и самочувствии колхозников «родной отец»… забыл… А потом, когда журналисты посетили эти прославленные колхозы, то оказалось, что электричество проведено там только на свинофермы, но в хаты колхозников оно не проведено… Такой пример «сталинской заботы о человеке» вызывает подражание у всех других советских начальников…

Директивы вождя действовали в том же плане. Подводя итоги коллективизации, вождь большевистского государства с неудовольствием отметил, что в этот период в Советском Союзе погибло очень много скота. Но о гибели многих миллионов колхозников от голода он дипломатично умолчал… Иначе какое же впечатление мог бы произвести этот доклад: ведь голодня смерть миллионов людей не вяжется с декламацией о «счастливой, зажиточной колхозной жизни». Если при «добровольной коллективизации» миллионы людей сосланы на каторгу и миллионы уморены голодом, то какое же историческое прозвище надлежало бы дать вождю «колхозной революции»: Отец Народов» — или Генеральный Соловей–Разбойник?…

В своём докладе на партийном съезде в 1934 году вождь партии дал большевикам строжайшую директиву: во что бы то ни стало увеличить поголовье колхозного скота, ибо животноводство стало главной политической проблемой советского государства. В последующие годы деревенские коммунисты, сами роскошествуя, приложили все усилия к тому, чтобы колхозники «забыли вкус мяса» и, голодая, беспрерывно выращивали бы колхозные стада…

На каждом собрании и в каждом отчёте советские начальники стали хвалиться достижениями в этой области.

— Колхозное свиноводство в нашем районе находится на крутом подъёме, — говорили одни.

— Свинство в колхозах расцветает пышным цветом, — безграмотно, но поэтически, декламировали другие…

Докладчики были правы. Колхозное стадо действительно увеличивалось, а колхозники вымирали… Свинство в колхозах расцветало пышным цветом, а человечность гибла…

Эти парадоксы колхозной жизни закономерны. Это непосредственный результат большевистской «заботы о человеке».

Корытная психология крыловской «героини под дубом» порождает людоморно–колхозную политику коммунистических «Соловьёв-Разбойников».

Колхозно–людоморная политика вызывает кладбищенские результаты в селе и сносное положение на скотоводческой ферме.

А на этом колхозно–кладбищенском фоне пышно расцветает свинство, неустанно раздаётся «песнь торжествующей свиньи»… На колколхозной ферме блаженно чавкают и хрюкают свиньи. В колхозном селе чавкает и хрюкает, пьянствует и похабничает орава новых, колхозных, господ Скотининых, справляющих нескончаемый «пир во время чумы»…