Может, Сидор какой тайный канал организовал через служителей Вечного Древа? Это не его дело, пока кнез не прикажет ловить лиственников.

— Ну что ж, посидишь тут пару ночек, — улыбнулся Анатоль, — А там Сидор, быть может, и пришлёт за тобой кого.

— Давай уже быстрей, — проворчал я.

Медитация особо не получалась.

Меня отвлекали вонь, пыль, и вездесущие клопы… Да ещё всхлипывание моего соседа по камере просто раздражало.

Со вздохом я открыл глаза, рассматривая камеру, в которой мне предстояло провести ночь, а то и две. Типичная темница — грязные каменные стены, окошко с решёткой под самым потолком, и толстая дубовая дверь с одной дыркой для еды.

Никаких скамеек тут не было, а спать предлагали на полу, застеленном давно не менянной и отсыревшей соломой. Да ещё от окна сквозило так, что у обитателей камеры сопли висели до колена.

Обитателей, кроме меня, тут было двое. Одетые в лохмотья существа мужского пола, возраст которых даже мне было сложно определить.

Один скрючился в углу, обняв колени, и с опаской поглядывал на меня, время от времени всхлипывая. Второй лежал в другом углу, уткнувшись носом в солому.

— Молишься? — спросил я у сидящего.

Тот сразу же закивал, утирая сопли, и старательно зашептал:

— Древо, вечное и бесконечное, даруй мне Лиственный Свет…

— Правильно, — улыбнулся я и снова прикрыл глаза.

Второй дышал, но витал где-то в обморочных облаках. За решёткой у него, видимо, крыша совсем протекла, потому что, когда я вошёл в камеру, он начал мне угрожать, хотя сам едва доставал мне до пупка.

Я спешил, с причинами его агрессии разбираться мне не хотелось, и пришлось мягко приложить беднягу об стену. Это было в какой-то мере полезно — мне следовало учиться контролировать свою силу.

А потом я под удивлённым взглядом первого прошёл в угол и сразу же уселся медитировать.

Итак, у меня была проблема.

В теле варвара напрочь отсутствовали некоторые магические контуры, которые я успел разглядеть в учебнике по магии воздуха. Основные энергетические каналы были, конечно же, но более тонких ответвлений, которые позволяли усиливать эффект, я не увидел.

Причин могло быть две…

Первое –я пока ещё не открыл магический источник с помощью наставника, и поэтому не вижу эти контуры. Маловероятно, но такое может быть.

Второе — я всё же больше воин, их и вправду нет, а это значит, что сложная магия мне не суждена. Получается, Стрибор меня обманул… Ну нет, бог ветра выглядел искренне влюблённым. Навряд ли он стал бы рисковать, если на кону стоит их с Мавшей любовь.

Да и тем более, с огненными контурами всё в порядке. Я отлично их вижу, правда, сложная магия мне всё равно недоступна. Могу только разогреваться, как головёшка, да и всё.

Вот если добавить магию воздуха, то, быть может, я смогу соединить её и с огнём? Поэтому я ещё раз погрузился внутрь себя, выискивая эти треклятые контуры.

— Кто ж так дышит-то? — вдруг послышался сиплый натужный голос, и я открыл глаза.

— Не понял, — спросил я у забулдыги, так и сидящего в углу. Тот смотрел на меня мутноватым взглядом, почёсывая давно небритую щёку.

— Ты ищешь воздух, а сам еле дышишь, — прохрипел тот, — Так не бывает.

Я всё же удивился, и на всякий случай покосился на другого, который лежал без сознания. Нет, у него грудь вздымалась и опускалась, значит, время течёт как обычно… Не похоже, чтобы со мной разговаривал бог в человеческом обличье.

Но на всякий случай я спросил:

— Стрибор?

Это единственное имя, которое пришло мне в голову. Ну, а какое ещё божество вдруг надумает учить меня магии воздуха.

Но неожиданно оборванец вздрогнул, услышав имя бога ветра, и вжался в угол. Он гулко стукнулся затылком, ещё сильнее съёжился и заелозил пятками, словно пытаясь отползти от меня.

— Нет, нет, я не хотел…

Я с удивлением смотрел на его приступ паники, который длился пару минут. Пока он ёрзал, шаркая по стене затылком, я успел увидеть его шею. Там виднелся уродливый шрам, словно с кожи когда-то соскребали рисунок, причём довольно грубо. И его соскребли, да не весь…

Наконец, бедняга успокоился и уставился на меня. Он тяжело дышал, словно страдал одышкой, из его лёгких так и вырывался свист.

— Ну, и кто ты? — спросил я, понимая, что медитация теперь точно не получится.

— Я… — тут оборванец замер, вытаращив глаза, будто в первый раз меня увидел, — А кто я?

Он стукнулся затылком по стене. Второй раз… Третий. Его постукивания приобрели монотонность, и даже мне стало жутковато от мощных гулких звуков.