Мы расположились на диване. Ведь куда лучше уснуть на мягкой подушечке, чем на жестком столе, и приготовились. Глаза у девок горели таким огнем, что я и сама ощутила, как в бокале зарождается тепло, и моя рука начинает покрываться покалывающими мурашками.

Видимо, даже аромат вина уже начинает приоткрывать портал.

Я попыталась еще раз представить, где хочу оказаться. Наверное, где-то в мрачном салуне, где пьют пиво уставшие разбойники со свеженграбленными мешками денег, а бармен суетливо подает им закуски. Кем я буду? Такой же оторвой, как они? Или утонченной леди, которая падает в обморок от запаха сигар и забористого мата?

Вряд ли второе, ведь мозги-то у меня останутся моими, а уж матом я и сама могу покрыть, да таким, что уши в трубочку свернутся даже у бандитов.

Я поднесла бокал к губам и сделала легкий глоточек. Кисловато, да. Но ничего уже не поделаешь. И выпила его одним махом.

Рука сразу налилась свинцовой тяжестью, я едва успела поставить бокал на пол и откинулась на подушку. В глазах потемнело и…

Я открыла глаза в полной темноте. У нас все получилось!

Я попыталась двинуть рукой. Почему-то рука меня не слушалась. Вторая тоже.

Еще и темень такая, что хоть глаз коли. О нет, неужели винцо испортилось, и меня парализовало. Вот же дуры, нам даже скорую вызвать некому!

Доигрались.

В глазах стало светлеть. Зрение постепенно возвращалось. Спасибо и на этом. Мобильность все еще оставляла желать лучшего.

Что ж такое, я словно… Связана! Толстая веревка впилась мне в предплечье. Вот же зараза!

– Очнулась, – хохотнул чей-то голос сверху. – Только поглядите, наша птичка очнулась.

Ужасно хотелось пить. Почему я связана? Кто это такие?

– Просыпайся, красавица! – грубо толкнул в бок кто-то.

– Пить, – прохрипела я.

В лицо прилетела вода, и я стала жадно облизывать губы.

– Напилась?

– Развяжите меня, – вместо ответа потребовала я.

– Еще чего? Чтоб ты сбежала?

– Я не сбегу, – пообещала я. – Клянусь. Пожалуйста, развяжите веревки, мне очень больно.

В помещении стало гораздо светлее, и я уже могла разглядеть своих похитителей. Надо мной склонился довольно высокий и крепкий мужчина лет тридцати с аккуратными усами и бородкой. Быстрые темные глаза жадно осматривали мое тело.

– Я освобожу тебя, но если посмеешь дернуться, то моя рука не дрогнет проделать в твоей голове дырку от пули.

– Я не дернусь.

Он достал длинный изогнутый нож с блестящим лезвием и быстро полоснул по веревкам. Путы спали, и я помяла затекшие запястья.

Нечего и думать, все получилось так, как я и планировала. Если не считать небольших нюансов. Я действительно у разбойников, но никто не спешит относиться ко мне, как к леди или, хотя бы, как к “своему парню”. Здесь я пленница.

То ли свойства вина слегка ослабели для точного следования запросу, то ли такая случайность – это норма. В прошлый раз мне повезло, в этот – не очень. Но ничего не поделаешь, придется зарабатывать авторитет.

Пока буду вести себя смирно, попробую усыпить их бдительность. Для начала надо выяснить, с какой целью они меня связали. Если с той же, с какой я отправилась в этот мир, то мы будем друг другу более, чем полезны, а если им нужны деньги за выкуп, то до секса может и не дойти.

– Кто вы такие?

– Я – Гульден, – представился тот, который освободил меня. Судя по всему, их главарь.

Он указал попеременно на своих подельников – таких же рослых и крепких, но у одного их них были только усы, а второй и вовсе не мог похвастаться растительностью на лице, а так они были похожи, словно братья:

– Это Билли, это Тони. А тебя, птичка, как зовут?

– Галина, – представилась я и вся банда расхохоталась.

– Галлина? Это же значит “курица”! Так и знал, что ты птичка!

– Вовсе нет, – зачем-то стала я спорить. – Это означает “безмятежная”.

– Ну нет, – отсмеялся Гульден. – Мы будем звать тебя Птичка и никак иначе.

Он задрыгался, изображая хлопанье крыльев и даже заквохтал для убедительности. Его подельники закатились в новом взрыве смеха.

– Можно мне еще воды, пожалуйста? – кротко попросила я.

Гульден подал мне ковш с водой, и я наконец утолила жажду.

– Зачем я здесь?

– А ты не помнишь?

Я помотала головой. Лучше им не знать, что я сама добровольно отправилась сюда.