Третьим представителем выборного органа власти была женщина, избираемая из числа замужних. Это могла быть как молодая, так и женщина в пожилом возрасте. В ее функции входило принятие родов и обязательное участие в процессах формирования новой семьи. Самих женщин у Халов называли «али», к статусу представительницы добавлялась буква «в», получалось, таким образом, «вали». Именно «вали», произнеся пару непонятных выражений и порезав запястья брачующихся, узаконивала вступление в брак.

Мы жили в Хал уже три месяца, но многое оставалось непонятным. Встретили нас не очень радостно, Наик очень постаралась, чтобы нам разрешили поселиться в этой местности. Место было хорошее — озеро кишело рыбой, лес был буквально под носом с севера, а с юга находились пахотные земли, на которых в основном трудились женщины.

За узким длинным заливом озера, в свое время осыпалась часть земли, приоткрыв залежи глины. Халы неплохо владели гончарным искусством и обжигом изделий, но гончарного круга у них не было. Сосуды выходили часто непропорциональные, но главную функцию выполняли. Эту же глину Халы использовали для постройки жилищ: из веток плели пролеты стены, которые привязывали к вбитым в землю кольям. Затем плетенные стены щедро намазывали глиной. Крыша у всех лачуг была односкатная с небольшим уклоном. Практически на всех крышах, в той или иной степени, росла трава: ветром заносило семена, которые впоследствии прорастали.

Нам разрешили поселиться в деревне, но в первое время общение было ограничено. Красный цвет волос Ады на всех производил жуткое впечатление, мою девушку боялись даже парсы, опуская при встрече глаза. Ару и Саленко стали первыми из нас, кого Халы приняли почти как своих. Ару совершенствовал свой язык, старался не отставать от него и археолог. К концу третьего месяца, оба свободно говорили на языке Халов, оказавшимся родственным языком Ару.

Строиться мы решили немного на отшибе — эта сложная система данного поселения мне была не до конца понятна. Построили две хижины по примеру лачуг местных — это был наименее затратный способ. Если вся пойманная рыба и добытые животные были собственностью охотника или рыболова, то посевные культуры были общие. Ячмень, горох, чечевица, еще какие-то незнакомые клубни хранились в одном из ангаров. Любой житель деревни мог путем свободного доступа брать столько ему понадобилось. Во второй ангар складировали посевной материал — его Халы тщательно отбирали, сортируя по размеру и качеству. И посевной материал был неприкосновенен.

Крупного рогатого скота в деревне не было, но были козы. Внутри каждой лачуги был небольшой отсек, куда животных загоняли на ночь. Идея иметь дойную козу принадлежала Аде, но я не был готов делить комнату с козой. Пришлось пристраивать закуток с к стене хижины снаружи.

Занятый работой, не заметил, как подошел Андрий. Украинец делил вторую лачугу с Саленко. Ару сразу нашел себе пару — вдову, честно выиграв право жить с ней в поединке с тремя претендентами. Вместе с женой старше себя, наш друг получил сразу четверых детей, всех мальчиков. Что касается Андрия и Саленко, в глазах местных женщин их кандидатуры не котировались. Хотя Саленко еще могло обломиться, он продолжал общение с Наик, не связавшей себя узами брака.

Такое привилегированное положение объяснялось просто — в глазах Халов, она по-прежнему была замужней женщиной. Как оказалось, Наик была отдана одному из вождей с востока, представителю другого народа, появившемуся в этих местах во главе конного отряда. Тогда в неравной схвате погибло семеро мужчин Халов и трое досрочно перешли в категорию сардов. Захватчик пощадил селение, взяв в жены Наик, сбежавшую от него буквально перед родами. Халы знали историю бегства, никто не горел желанием столкнуться с разгневанным мужем, когда тот явится за своей женой.

— Как дела, командир? — голос Андрия меня напугал — увлеченный строительством, я не заметил его прихода.

— Как сажа бела, вот, строю загон для козы, Аде приспичило заиметь животное.

— Я все слышу, — отозвалась из хижины моя красотка, — Скажи спасибо, что требую так мало. Могла бы попросить Луну с неба, сам ведь обещал, но не прошу. Из-за одной козы столько шума. Привет, Андрий, а ты когда найдешь себе местную красавицу?

Ада присоединилась к нам — приход Андрия дал мне повод устроить несанкционированный перекур.

— Чумазые они все, стремные, да и я им особо не нравлюсь, — украинец пожал плечами, дескать, такова жизнь, ничего не попишешь. Андрию, как и мне, трудно давался язык Халов. Это не было связано с какими-то трудностями, просто научившись говорить с десяток основных фраз, мы оба на этом застопорились. О чем говорить с этими людьми? Хвастаться размером вчерашнего улова рыбы или поделиться секретом выслеживания оленей? Это в нашем мире было о чем болтать часами, хотя и там я не отличался многословием. А общение в эпоху энеолита, как назвал его Саленко, сводилось к паре десятков фраз.

Мы чувствовали некую скованность Халов перед нами, мы все же являлись пришлыми и невероятно светлыми на их фоне. Местные имели смуглый оттенок кожи, что-то переходное от африканцев к белому типу кожи. Андрий все же сошелся с представителем сардов. В этом году должность принадлежала еще относительно молодому мужчине по имени Тард. Это был один из трех получивших увечья во время нападения конного отряда, что увез Наик.

— Андрий, спроси у своего друга, когда из племени пойдут на меновую торговлю?