Вскоре все разошлись, а Андрей присел рядом со мной. Я к тому времени снова уткнулась в ладони и лишь чувствовала, как кружится голова. Ей нужно было немного продержаться, чтобы не заблевать прямо рядом со скамейкой.

Андрей придвинулся ко мне поближе, так, что наши бедра касались.

— Ева, что у тебя случилось.

Он не спросил у меня, он одним тоном потребовал у меня объяснений. Будто я ему что-то должна. Всем я, черт возьми, что-то должна.

Поэтому я и молчала. Но слезы сами накатили. Слезы злости, обиды и неоднократно пережитого предательства.

— Ева, все, что ты скажешь — очень важно. Тебе важно выговориться.

— Неважно, Андрей, — я горько усмехнулась через пальцы и невольно удивилась своему спокойному голосу, — все, что я могу тебе рассказать — будет неважным через несколько дней.

Я нечаянно всхлипнула.

И тут же услышала, как Андрей глубоко вздохнул. Он снял свою куртку, накинул на меня, и я почувствовала его руку на моих плечах. Оказывается, я выбежала из дома в одном свитере. По телу начинало разливаться приятное тепло.

— Иди сюда, дай я тебя обниму.

Я не поняла, как оказалась в его объятиях. Они казались такими теплыми и… родными. Хотя мы с ним никогда не обнимались. Мне было непривычно, но вместо с тем, комфортно. Будто обнимаешься с большим мишкой. Несмотря на то, что Андрей был худым и высоким, он был достаточно широк в плечах и выглядел грозно. Но для все равно был сладкой булочкой.

Пусть он никогда это не услышит из моих уст.

Он сидел в одной футболке, поэтому вскоре на ней образовалось темное пятно от слез. Невольно я испугалась, что он тоже замерзнет, поэтому я чуть отодвинула край куртки и накинула на одно его плечо.

Я не хотела плакать, но слезы начинали литься сами собой. Я понимала, что скоро его футболка будет окончательно мокрой, но мне не хотелось отстраняться от его объятий. Голова уткнулась в его плечо, а ладонь непроизвольно оказалась на груди. Кончиками пальцев она чувствовала рельефы его груди и кубиков. Мысли о родителях постепенно стали отходить на второй план. Она вдохнула его запах. Корица и легкий запах вэйпа с бабл-гамом. Он почему-то предпочитал его всегда.

— Знаешь, — я услышала свой голос как будто через подушку, он казался таким чужим и отдаленным, что я не сразу поняла, что это говорю я, — иногда мне кажется, что я плохой человек, подруга, дочь.

Мне на секунду показалось, что он и его сердце замерли. Да и чего уж таить греха, я и сама перестала дышать на миг. Будто время остановилось. И как в сопливых мелодрамах — были только я и он.

— Не говори так про себя. Твои родители гордятся такой дочерью, как ты; твои друзья гордятся такой подругой, как ты. А Роберт сто процентов всем говорит, что у него очень крутая сестра.

Я была тронута такими словами. Даже моя подруга Ника, с которой я дружила с детства, не могла найти подходящих слов, которые бы меня утешили. Она предпочитала отвлекать меня от тяжелых мыслей, нежели вместе решать проблему. Я не могла на нее обижаться, потому что это своеобразный способ помочь.

Тогда я не заметила, с какой горечью Андрей говорил эти слова.

После этой ситуации мы стали ближе. Мы не были друзьями, но мы стали мягче друг к другу относится. Тот вечер заложил основу нашей дальнейшей дружбе.

— Ева? Что ты здесь делаешь?

Я вздрогнула. Меня вытеснили из моих же собственных мыслей. Будто я нигде не могла побыть наедине с собой. Обернувшись, я бы не поняла, кто стоит передо мной. Но его голос я бы узнала из тысячи. Бархатистый, с нотками хрипотцы, будто этот голос сошел со студии озвучивания фильмов. Там бы он озвучивал сексуального, брутального мужчину, который добивается девушку. Причем не только традиционными способами.

— Просто хотела побыть одна. Я в разговоре вам не слишком нужна.

— В каком смысле не нужна? — В его голове сквозило недоумение. — Мы тебя потеряли. Ты не взяла телефон, поэтому Ника стала потихоньку сходить с ума. А ты знаешь, какими изощренными способами она может сходить с ума.

Я выдавила из себя улыбку и горько усмехнулась.

— Ника.

Конечно, Андрей, тебе проще сказать, что это кто-то другой скучал по мне и искал меня, нежели самому в этом признаться. Скажи же, что это ты меня потерял, что это ты бежал и искал меня. Что-что? Почему я ничего не слышу? Ах да, потому что ты этого не скажешь, Андрей. Будешь молчать и ждать. Просто ждать.

Я услышала, как затрещали ветки и трава. Андрей осторожно спускался ко мне. В закромах моей души теплилась надежда, что он захочет со мной поговорить. Но вряд ли это случится. У него слишком мало смелости, чтобы так сделать.

— Андрей, если идешь, чтобы поговорить со мной, то сегодня и сейчас отнюдь не подходящее время.

Треск прекратился, но потом восстановился вновь. Вот он поравнялся со мной и присел рядом. Не спрашивая разрешения, ничего. Будто он тут хозяин. Может быть своей чертовой жизни и да, но не моей уж точно нет. Никто, кроме меня, не является хозяйкой в этом омуте с чертями. Я играю с ними в куклы и купаю их в ванночке, чтобы они были чистыми. В остальном же это мои черти. И только мои.