Я чувствую эмоциональную перегрузку, но вместо того, чтобы отвлечься от всего этого, отдохнуть, я продолжаю поддерживать людей вокруг меня.

Продолжаю проводить каждый вечер с Робертом, Катей и Андреем. При этом говоря, что у меня все хорошо. Что все в порядке. Что я жива.

Не знаю, почему, но мама резко перестала задавать мне какие-либо вопросы. Не расспрашивала насчет Андрея, согласилась со мной помочь Андрею с Катей. Не отнекивалась, когда Андрей звонил Олесе Игоревне, чтобы спросить, может ли он оставлять Катю у них иногда. И еще больше корил себя, что не может постоянно находиться с ней и не привлекать других людей. Он не показывал этого мне, но я-то все видела. Я ведь читала его, как открытую книгу.

Мама даже не возмущалась, что вечера у меня в квартире будет проводить Андрей. Возможно, папа и возмущался, однако скорее всего, это все он выговаривал маме, которая все это выслушивала. Роберт же угрюмо молчал, тем самым выговаривая свое недовольство. Мне приходилось лишь принимать это.

Все меня настораживало и тревожило.

Я открыла дверь клуба и, поздоровавшись с администратором Кириллом, прошла в женскую раздевалку, не отрываясь от своих мыслей.

Да и Андрей вел себя немного странно. Не сказать, что меня это как-то смущало. Но я чувствовала, что с ним что-то не так. Когда он оставался один, плечи опускались, а улыбка меркла, уступая место грустному взгляду и печальной улыбке.

Он не рассказывал мне, что происходит у него в семье. Он не рассказывал, почему большинство вечеров Катя проводила у меня дома. Он ничего мне не рассказывал. Но я все знала. И все видела.

Я изо всех сил держалась, чтобы не навязываться ему и не спрашивать ничего.

Невольно я вспомнила его обволакивающий запах его одеколона. Легкие, мимолетные прикосновения, дыхание у шеи и осторожные объятия за талию. Как мы готовили шарлотку.

Вещи, которые разжигали во мне ведьмин огонь. Заставляли меня становиться дьяволицей.

Я любила наблюдать за ним. Как он стоял за плитой, не позволяя мне подойти. Как он внимательно смотрел на меня, пока я занималась своими делами. Я всегда чувствовала на себе его взгляд.

Мы готовили по переменке. Один вечер я, другой — он. И постоянно все это сопровождалось перепалками, спорами. Это было очень смешно.

Погруженная в свои мысли, я медленно переоделась и вышла из раздевалки. Закрытых шкафчиков оказалось немного, поэтому я надеялась на большое пустое пространство для тренировок.

Как и оказалось, кроме пожилого мужчины на беговой дорожке и тренера никого не было.

Кардио, пресс, гиперэкстенция.

Каждое упражнение по три подхода.

Желание работать, невозможность остановиться и необходимость заглушить мысли сводят с ума. Но сейчас от них так хорошо. В наушниках только музыка, никаких мыслей. Только занятие спортом.

Я давно не занималась с таким усердием.

Я полностью оградилась от мира. Уведомления, бесконечно мелькавшие в телефоне от друзей, ушли на второй план. Я лишь переключала фон, бесконечно играющий в наушниках.

Пять сообщений, написанные от Андрея тоже ушли на второй план.

Все ушло на второй план.

Тренер, наблюдавший за моими упражнениями, лишь качал головой и представлял, как тяжело мне будет встать следующие несколько дней.

Но сейчас мне было не до этого.

Стоя с блином в руках, я почувствовала, как часы на руке завибрировали. Изощрившись, я попробовала посмотреть, кто звонил, но при этом держала нижнюю часть груза руками.

Но увидеть звонившего мне не удалось...

Мне пришлось отложить блин и пойти к телефону. Мама часто любила звонить мне, а не переписываться, поэтому я всегда держала телефон на включенном звуке.

Я дошла до телефона и невольно застыла.

«Андрей».

Что ему нужно? Он же никогда не звонит мне. Непроизвольно нахмурив брови, я постаралась вспомнить, о чем мы могли договариваться и сделать. Но, ничего не увидела.

Я ответила на звонок и положила телефон обратно на подоконник, разговаривая по наушникам.

— Что такое? — Я постаралась, чтобы голос не был запыхавшимся. Но вместо этого я слышала раздражение. Что меня прервали. — Ты почему мне звонишь?

А ты почему на сообщения не отвечаешь?

— Вопросом на вопрос, да? Хорошо. Он даже привет не сказал.

— Я занята. «Поэтому и не могла отвечать на твои сообщения», — раздраженно произнесла я и поймала себя на мысли,

Он замолчал. Судя по тихому шуму, я могла предположить, что он едет в машине. Андрей был сосредоточен на дороге, либо на то, что я ему сказала. Его грязные фантазии.

— Чем ты могла быть занята, если так запыхалась?

Все-таки заметил.

— Если тебе станет легче, то я все это время приседала с блином в 20 килограмм.