Потом мое сердце замерло. Ну знаете, вот такое типичное «тук» и тишина. Я увидел Игорька. Он с перекошенным лицом бежал в сторону кареты скорой помощи. На его лбу выступили вены, а на нижних веках собрались слезы. Я посмотрел в ту сторону, куда был направлен его взгляд, а затем проследил за своей серебряной нитью — и то и другое вели к каталке, укрытой полотном.

Этого не может быть, просто не может быть. Господь милосердный, это просто какая-то шутка. Это игра-хоррор. Это просто хоррор, который треплет мне нервы, вот так вот разрядили обстановку и тут — бац, кувалдой по голове. Идеальная симуляция, точно.

Мия дернула меня за руку снова, подтягивая к себе.

— Ну идем же, чего встал, вон уже, судя по всему, ты лежишь. Какого только хрена ты на этом алтаре разлегся посреди города в такой погожий день.

Казалось, она не замечала суеты, разрушенного строения и скорби на лицах людей, что замерли вокруг. Может она видит мир иначе? Или, возможно, просто не видит разницы. Да, скорее всего, она просто не знает, как нормально выглядит этот мир. Он для нее дикий и неизвестный, поэтому какие-то отклонения — непонятны.

— О, — донесся до меня ее голос. В этом «о» я услышал нотку удивления. Легкую, но даже такую женщину, как эта некромантка, кое-что смогло удивить. — Хех, а ты, оказывается, умер.

Да. Вот так я и узнал обо всем, а точнее о своей смерти. Сначала не поверил глазам. Честно говоря, я и сейчас не особо-то верю, но я нахожусь здесь уже так долго, что мои внутренние убеждения давно рухнули. Осталась не то, чтоб слепая вера, но какая-то… надежда, что ли?

Мия повторили все тоже, что делала с телом или душой Вильгельма.

Мы подошли к каталке, на которой лежало тело. Мое тело, прикрытое полотном. Иисус, прости господи, Христос под плащаницей. Только голова открыта. Глаза стеклянные, мутные. Ни страха, ни ужаса, ни боли. Я даже не понял, что случилось. Если это и была смерть, то она идеальна. Не мучался и не корчился от боли. Просто клац и темнота.

Она взяла меня за руку, прикоснулась второй кистью к моей щеке и тут мир пошел вспять. Мы вернулись к тому моменту, когда я ложился в VR-станцию.

Вот меня положили, вот накрыли крышку (гроба, хых). Проходит, наверное, минуты три, когда я не слышу, но вижу, как эскалатор, перегруженный толпой людей, валится вниз. Люди летят за ним. Затем осыпается часть фундамента, падают балки, рушится перекрытие. Мия подняла голову, а затем и руку, указывая на летящий кусок железобетонной колонны.

— Шмяк, — сказала она, в тот момент, когда эта херовина упала на станцию и буквально разделила меня на две части, как червячка лопаткой. — Такие дела. Ладно, идем.

Она буднично так пожала плечами, словно это для нее было нормой жизни. Хотя… чему я удивляюсь, она ж некромант. Для нее это и есть норма.

Отойдя на несколько метров, Мия взялась за другую «струну», которая крепилась к ней. Моя же с каждым мгновением все сильнее тускла. К тому моменту, когда мы вернулись в ее реальность, нить жизни, связывающая мое настоящее тело и то, чем я сейчас являлся, почти растворилась.

— Выдохни, — сказала она.

— Зачем?

— Так надо.

Сделал, как сказала Мия. Хрен его знает, что тут можно подцепить в этом пространстве жидкого эфира.

— Раз, два, три.

Я резко выдохнул и зажмурился. Легкие сжало хваткой, от чего я снова жадно хапанул воздух, глубоко вдохнув. Открыл глаза. Мир снова наполнился красками. Сердце бешено колотилось, а в горле першило.

— Воздух мира духов вреден для физической оболочки, поэтому перед выходом нужно обязательно все выдавить.

— А, понятно. Я уж думал, что подхвачу там каких-нибудь ебаных мозгошмыгов.

— Не исключено, — ответила она.

Я поднял брови в легком удивлении. На ее лице не дрогнул ни единый мускул.

— Шучу, — наконец сказала Мия, после чего снова расправила свое платье, подобрала свой инвентарь, расставленный вокруг: потухшие свечки, книга или журнал с личными записями, может это вообще гримуар какой. Покидала все в сумочку на поясе и снова набила трубку.

— Что ж, раз идти тебе некуда, — сказала она, выдыхая струю дыма, — пошли, отведу тебя в город. Правда, тебя там все будут знать, как Вильгельма, но, — она пожала плечами, развернулась и пошла по тропе, — это уже будут не мои проблемы.