Незачем было соваться в порядочную компанию. Коль скоро, конечно, мою компанию можно титуловать порядочной... Однако, норвежскому герою не терпелось доказать полное и несомненное превосходство над старой заморской плесенью. С его точки зрения, я был непоправимо и беспросветно стар... Тем хуже для меня - и тем лучше.

Подонки остаются подонками - по какую сторону Атлантики ни родились бы. Числились подонками со времен доисторических, и отнюдь не улучшились в продолжение столетий... Пожалуй, проиграли предкам в бесшабашности и размахе - всего лишь. У пещерного костра, или на улицах цивилизованного Санта-Фе - повсюду наткнетесь на представителей одного и того же удалого племени...

Тем хуже для них, задиристых. Я распахнул дверь настежь. Столкнулся с весьма недружелюбным порывом встречного ветра. С пеной, несомой навстречу тем же ветром. Неприятное ощущение, осмелюсь доложить - хотите верьте, хотите нет.

Попытайтесь и попробуйте испытать сами... На палубе не замечалось ни души.

Я сбросил рюкзак. Путаться в лямках, когда настанет решающая минута, не годилось. А владелец вещевого мешка должен был вылететь наружу весьма и весьма разгневанным.

Так и вышло.

Хотя, признаю: парень изрядно призадумался, и даже остолбенел - если правильное слово употребляю. Наверное, не сумел примириться с мыслью, что окаянный супостат орудует столь небрежно. Следовало ждать подвоха - где-то, как-то, по неведомым соображениям. Напоминаю: парень казался хлыщом, но вовсе не глупым.

В его самозащищающей системе наверняка наличествовал предохранитель - и пылал сейчас, родимый, ярким электрическим пламенем, вопя: стерегись! берегись! подожди!

Парень окликнул меня от выходной двери, повел взором; опять окликнул.

Я обернулся и вознаградил его наизлобнейшим взглядом; и перебросил похищенный рюкзак через поручни.

Прямо в море.

Соленое.

Холодное.

Бездонное...

Парень возмутился до глубин души.

Позабыв простейшие меры предосторожности, он двинулся вперед - оскорбленный, непререкаемо яростный, мстительный: истинный потомок викингов. Как и я, между прочим...

Удивления достойно: у субъекта оказались очень длинные, развевающиеся по ветру волосы. Развевающиеся, конечно, лишь после надлежащего освобождения из плена, учиненного шпильками, заколками, кружевами - чем бишь, скрепляют нынче мужские прически? В правой руке обретался револьвер - прекрасная и весьма полезная для знающего человека вещь.

Парень, по всей вероятности, злился, припоминая женщину, которой полагалось утонуть, но которая нарушила и спутала хитрые планы, выплыв и уцелев. Но, убейте меня, вовек не пойму, зачем неподражаемые рукопашные бойцы - викинги - отращивали столь длинные кудри, за которые так удобно хвататься в ближней схватке. Уже не принимаю во внимание крупного бисерного ожерелья на закаленной шее. Возьми да удави... Если нитка выдержит. Глупость. Чистейшая.

Парень явно хотел не просто убить, а и перепугать намеченную жертву перед гибелью до полусмерти. Обычно так и приключается, если ты не удосужился вселить в неприятеля страх Божий. И на подобное зазнайство можно рассчитывать почти всегда.

Я, без похвальбы скажу, угадал мгновение, отводившееся выстрелу. Особо и гадать не приходилось - подожди, покуда палуба выпрямится после очередного раскачивания, вот и все. Остальное следовало определить по глазам и стойке противника - наука нехитрая.

Револьвер вознесся. Я, точно старая добрая жаба, метнулся влево, распластался в воздухе, шлепнулся. Выбросил вперед правую руку. Заранее снятый и смотанный ремень, оснащенный хитроумной Маковской пряжкой - большой, тяжелой, отточенной по краям до бритвенной остроты, - прянул, обвился вокруг правой, опорной щиколотки норвежца прежде, несли тот сообразил, в чем дело и отпрыгнул...

Парень был вовсе не столь умел и грозен, сколь предполагал сам. Не дрыгать ногою следовало, а гашетку нажимать. Ремень - весьма неприятное оружие в рукопашной стычке, но какой прок от ремня, зажатого рукой покойника? Стрелять надлежало - и только.

Пытаясь освободиться от нежданной помехи, норвежец действовал сообразно природным инстинктам, которые, разумеется, полезны и хороши - но не всегда. Мы, к примеру, стараемся обуздать определенные природные стремления, и тратим на это долгие часы психологической подготовки. Например, не провожай взором застреленного тобою человека - не следи, куда шлепнется. Не спеши смаргивать, если прямо в физиономию несется вражеский кулак - замах может оказаться ложным, и получишь аккурат под ложечку в тот неуловимо быстрый миг, покуда веки остаются прикрытыми... Да мало ли естественных побуждений подавлять приходится в нашем деле?

Пытаясь освободиться от ремня, супостат неразумно упустил отличную возможность продырявить мне башку. На это я и рассчитывал, увидав, как вызывающе держится белобрысый, насколько высокого мнения он о своей боеспособной и всесокрушающей персоне. Когда-то я уже говорил: профессиональные силачи почти не поддаются дрессировке в огнестрельном смысле. Тем хуже для них.

Я рванул за ремень и выдернул из-под неприятеля обе ноги - точнее, правую вышиб, а левая вылетела независимо и самостоятельно. Бедолага приземлился прямиком на копчик: падение болезненное и не всегда полезное для здоровья.