– Палеонтологии, пожалуй, - ухмыльнулся я.

– Да... Только Поль Денисон целых семь лет ходил озираясь. Тебя, сволочь, опасался.

Он подметил верно: полагалось бы иначе. По любому здравому рассуждению, пострадавшей и уязвленной стороной был я. И положение делалось воистину смехотворным, но Денисон уже закатывал рукава рубахи, сомневаться в его замысле не доводилось. Ребячество!..

Впрочем, если дело касается измены другу, от коего человек не видел ничего, кроме добра, я не уступлю в ребячестве никому. Я тоже избавился от плаща, пиджака и шляпы; водрузил их подле Денисоновских. Точно так же рассовал пистолет и нож по карманам.

Секунд пятнадцать мы вынужденно стояли пай-мальчиками: по тоннелю промчалась машина.

– Хм!
– произнес я огорченно.
– Со школьной скамьи не занимался эдаким! Но тогда обычно уходили на задворки, от учительского надзора подальше...

– Довольно болтать, - огрызнулся Денисон.
– Драться начинай!

Он прижал подбородок к груди и замахнулся. Трогательное было зрелище, душещипательное. Денисон, по сути, отдавался на мою милость. Пояснил, как рассматривает положение вещей, изложил правила, но придерживаться этих дурацких правил было для меня вовсе не обязательно. Существует целый арсенал действенных взрослых ответов на идиотский мальчишеский замах. По большей части, любой из них оставляет противника при очень крепко - зачастую непоправимо расстроенном здоровье. Всем нужным трюкам нас учили исправно, и Поль помнил об этом, ибо сам обучался в том же милом колледже.

Безумное нападение значило: решишь подличать - пожалуйста. Но тогда последнюю сдержанность и вежливость побоку, потому что сейчас игра начиналась честно.

Честно я Поля и встретил. Обменялся ударами, отбил пару хуков и апперкотов, неуклюже "прощупал" соперника. На подлинном боксерском ринге наша схватка явила бы зрелище уморительное.

Ибо, не удивляйтесь, в настоящих спортивных поединках мы не смыслим ни аза. Мужественное искусство кулачного боя не входит в перечень грязных смертоубийственных приемов, коим наставляют профессиональных истребителей. В настоящей схватке, за пределами тренировочного зала, побеждают одним удачным, сокрушительным ударом, и желательно бить первым, внезапно. Или можете очутиться в горизонтальном положении сами. Колошматить неприятелей полчаса кряду хорошо на экране, либо когда рядом сшивается внимательно следящий за правилами судья.

В нашем деле правил не существует, судей не бывает, а затрачивать на потасовку полчаса противопоказано.

Выглядели мы с Полем весьма непрофессионально: кружились, неуклюже обороняли животы и физиономии, пыхтели, точно два перетрудившихся паровоза. Избыточная выносливость к достоинствам меня и ему подобных тоже не принадлежит.

Наконец, я исхитрился отвесить Полю прямой по зубам. Одновременно схлопотал болезненный удар в ребра. Ошарашенные и обозленные, мы принялись махать руками напропалую, словно две спятивших ветряных мельницы.

Внезапно Денисон отскочил.

– Стоп!
– выдохнул он хрипло.
– Машина... идет!

Не сговариваясь, мы прислонились к тоннельной стенке, изобразили оживленную, сопровождаемую хохотом беседу. Маленький грузовик промчался в сторону пристаней.

– Дин-дон!
– улыбнулся Денисон окровавленными губами.
– Второй раунд. Готов?

Начали снова. Еще дважды привелось прерывать побоище, потому что еще две автомашины проехали мимо по своим неведомым делам. Господи, какая глупость! Взрослые люди сосредоточенно молотили друг друга кулаками!

Хочу сказать: искренне полагаю драку несусветной дурью. Либо в покое парня оставьте, либо сделайте покойником. Поводы устранить субъекта из числа живых возникают сплошь и рядом, но лупить? Чего ради? Бессмыслица.

Впрочем, я и ошибаться мог. Денисон явно сыскал в драке определенный смысл и толк. А я, припомнив Марка и другого агента, по имени Джон или Иоанн; и девушку Луизу - всех, погибших по милости предателя Поля Денисона, черпал изрядное утешение и облегчение в каждом ударе, достигавшем цели. Сделалось еще приятнее, когда Поль начал отступать. Я из последних сил продолжил натиск, пытаясь отправить бывшего приятеля в заслуженный нокаут.

Поскользнувшись, Денисон упал на колено.

Многолетняя привычка сработала. Я уже готовился нанести смертоносный пинок в голову и лишь чудом сумел задержать ботинок на полпути. Дрались мы яростно, и все же пытались блюсти правила: ниже пояса не колотили, по спине съездить не пытались.

Я вежливо отступил, дозволяя Полю подняться.

С изумлением увидал: Денисон пытается встать и не может.

– Что, Люк?
– Мой голос прозвучал прерывисто и хрипло: - Силенки не те?

– Сам... еле на ногах... держишься... Эрик!
– выдавил Денисон. И был совершенно прав.
– Руку подай, сукин сын!

Следовало подозревать неожиданную уловку нехорошего свойства. Но, протянув отправленному в нокдаун противнику руку, я удостоверился: деремся по-прежнему честно. Впору было изумиться.

Прислонившись к полосатому барьеру, Денисон дышал подобно запаленной лошади. Я оперся о стену, поневоле изображая лошадь загнанную.

– Пожалуй, утреннюю зарядку можно завершить, - молвил Денисон пятью минутами позже.
– Но если будешь утверждать, что поколотил меня, милости прошу, возвращайся в стойку.