— Достаточно веский аргумент? — давит интонацией, от которой даже мне становится не по себе.

— Хорошо, — сдается врач, и меня куда-то везут на каталке.

Слышу, как колесики скребутся об асфальт, и ощущаю вибрацию во всем теле. Вновь проваливаюсь в спасительную темноту.

Ненадолго. Меня выдергивают из нее. Словно выныриваю из толщи воды и шумно вдыхаю. На лице кислородная маска. Вой сирены и яркий свет. Капельницы и ритмичный звук какого-то прибора. Я в скорой. Едем в больницу.

— Боря, ну что там? — все тот же женский голос. — Не довезем девочку.

— Ирина Алихановна, все, что могу, — отвечает ей другой мужской. — Минут пятнадцать.

— Плохо дело…

Я понимаю, что это про меня. И даже успеваю подумать, как глупо все вышло. Мне не хватило совсем чуть-чуть, чтобы начать новую жизнь. Я не успела.

Надо мной склоняется врач, голос которой я уже слышала. Красивая такая, только глаза печальные… видимо, и правда все плохо.

— Держись, девонька, — приговаривает она и заботливо гладит меня по волосам. — Недалеко осталось.

— Что с малышкой? — выдавливаю из себя и с надеждой смотрю на нее.

— Держись. — Та сжимает мою ладонь. — Она за тебя держится. Не бросай ее.

Одинокая капля скатывается по моей щеке. Только бы с дочкой все было хорошо. Пусть хоть ее спасут. Она должна жить.

— Я стараюсь…

— Поговори со мной. Не отключайся, — настаивает врач, и я снова пытаюсь сфокусировать взгляд на ее лице.

— Как вас зовут?

— Ирина, — улыбается она.

— Если спасут мою девочку, — нервно сглатываю, в горле все пересохло, — я ее назову, как вас.

— Мы вас обеих спасем, — с готовностью обещает Ирина, но я понимаю, что это нереально.

Сознание стремительно ускользает, и поймать его не получается.

— Боря, тормози! — сквозь пелену слышу истошный крик и утекаю в небытие.

Я немного заторможен, плаваю в каком-то немом отуплении. Осознание произошедшей трагедии еще не наступило. В частности потому, что я не даю волю эмоциям. Сейчас не вовремя. Мне нужно собраться и решить много вопросов.

Не верю, что Сергея больше нет. Даже не пытаюсь смириться с утратой. Меня еще не накрыло, но горе ходит вокруг и подбирается все ближе. Долго сопротивляться не получится. Адреналин сойдет на нет, и не останется ничего… Пустота и горечь одиночества.

— Да, мы все получили, — говорит в телефон Николай и протягивает мне свежераспечатанные документы.

Пробегаюсь глазами по сухим строчкам, пытаясь вникнуть, но это какая-то абракадабра. Жестом прошу дать мне трубку.

— Вы издеваетесь? — рычу в динамик. — Нихрена я не понимаю, что здесь написано! — психую и отшвыриваю в сторону листы с непонятными каракулями, что прислали из колонии. — Вы можете мне нормально объяснить, почему вчера вечером я общался с братом по телефону и все было хорошо, а сегодня утром он вдруг умер?

— Нормально вам объяснят после вскрытия, — хмыкает начальник. — А я могу лишь поделиться неподтвержденной информацией.

— Так делитесь!

Я уже на грани срыва. Так и подмывает поехать в это исправительное учреждение и разнести там все к чертовой матери. Но с такими пробками это бессмысленно. В лучшем случае я там окажусь к вечеру. Но вряд ли добьюсь чего-то. Люди тупо не хотят работать.

Бесит! Все, сука, бесит! Мой брат умер несколько часов назад, а я до сих пор не получил внятный ответ по ситуации. Попасть в тюремный морг пока тоже нельзя, опознание не состоится. Я что, на слово должен поверить?

— Ваш брат умер от суицида.

Несколько секунд перевариваю его слова и недоуменно округляю глаза.

— Чего? Какой еще нахер суицид? — рявкаю в трубку. — Ты думаешь, что говоришь?

— Не надо со мной так разговаривать, — предупреждающе рычит начальник. — Я говорю то, что вижу. Ваш брат написал предсмертную записку и…

— Так, стоп, — перебиваю его и растираю лицо ладонями. — Какую записку? Я могу ее увидеть?

— Приезжайте лично и смотрите, — равнодушно хмыкает начальник, а во мне растет и крепнет желание разукрасить его довольный фейс.

Носит же земля таких уродов. Мне давно пора быть в больнице, а я все еще решаю вопрос с колонией.

— Я обязательно приеду, — цежу сквозь зубы. — Но не сегодня. Что сказано в записке, вы можете мне рассказать?

Чувствую себя идиотом. Почему нельзя все решить быстро и просто? Зачем такие сложности. Надуманные, высосанные из пальца.

— Я могу даже фотографию прислать… — вкрадчиво говорит начальник колонии.

Ну конечно. Как я сразу не догадался. Денег он хочет, впрочем, как и все.