Епископ припарковался у дома сестры и вышел на морозный воздух. Ему полегчало. Казалось даже, что произошедшее всего лишь дурной сон, смутно отдающий в памяти страшными воспоминаниями. Павел положил на заднее сиденье митру, рядом аккуратно разложил омофор, саккос, рясу и подрясник, остался в светлых джинсах и сером джемпере из тонкой шерсти. Сильный мороз не волновал священника, тело не чувствовало холода.

Сестра выскочила из подъезда в смешной шапке и наброшенном на плечи старом пуховике, в кроссовках на босу ногу. Наталья достала из кармана фляжку и протянула Павлу. Он жадно сделал несколько глотков.

– Ты же не пьешь? – осторожно спросила Наталья, оттирая бумажной салфеткой плавленый сыр со свитера.

– А ты можешь есть? – Павел взглядом указал на желтые пятна, грязно облепившие мохеровые нитки.

– Да, я же циничная и бездушная сука. Забыл?

Епископ тяжело вздохнул. Вот такая она, его младшая сестра…

– Что за хрень произошла сегодня… Подожди. – Наталья прижала к уху мобильник, отодвинув плотную завесу черных волос. Волосы у нее на самом деле шикарные, как у мамы когда-то. – Третьяко… Да… Поняла, Петр. Еду!

Наталья тяжело вздохнула и непонимающе посмотрела на свои ноги. Совсем из ума выжила, разве можно в таком виде появляться на улице?

– Я в морг, Петр звонит, мертвяков привезли. Дождись меня здесь.

– Ну нет, поеду с тобой!

Оставаться в одиночестве Павлу не хотелось. Впервые за время службы Павел не мог собраться с мыслями и дать ответ самому себе о том, что произошло сегодняшним полднем, не считая гибели добропорядочных прихожан. С Натальей он узнает больше подробностей.

В коридоре морга их встретил Петр. Это был высокий угловатый парень, с лохматой рыжей шевелюрой, по виду не старше двадцати лет. На самом же деле Петру порядком перевалило за тридцать. Он отличался бросающейся в глаза худобой – по причине нервного темперамента, а возможно, характер обмена веществ не позволял ему набрать достаточной массы. Излишняя худоба Петра особо не беспокоила. Разве что в присутствии Третьяковой он впадал в состояние зыбкого дискомфорта.

Сегодняшней ситуацией он воспользовался, чтобы увидеть девушку, хотя официально получил запрет на разглашение любой информации, касающейся недавних событий. Час назад был звонок из ведомства, но, если поторопиться, она все успеет, и, если повезет, ему за это сильно не влетит.

Наталья была в коротком синем свитере, обтягивающих джинсах, заправленных в черные кожаные ботфорты на плоской подошве. Ему представилось, как он стягивает с нее одежду, и они предаются любви на песчаном пляже под звуки джаза и шум морского прибоя. Сильный толчок в плечо вернул Петра на землю.

– Патолог, что за чертовщина в твоей голове, мать твою! Я сюда летела для чего? Думаешь, у меня времени полно смотреть на твой дебильно-мечтательный вид?

Боже, как она выражалась! У Петра все переворачивалось внутри от ее лексики.

– Так я просто… Просто я впервые…

– Впервые у тебя было на Памелу Андерсон в туалете! Что с мертвяками?

«Сумасшедшая баба», – грустно подумал Павел и устало опустился на деревянную скамью. Он не переставал удивляться, каким образом в такой хрупкой маленькой женщине умещается столько грубых слов. Будто она сапожник или подзаборный пьяница.

Петр тяжело вздохнул:

– Я даже не знаю, с чего начать…

Наталья усмехнулась:

– Не надо, принцесса, не напрягай свой нежный мозг, просто показывай тела, которые потравились от водки.

Петр протянул Наталье грубый, пропахший хлоркой халат и грустно пропустил ее перед собой. Он думал о том, что в этой хрупкой изящной женщине с жуткой лексикой заключена невероятная сила и храбрость.

Мужчина выдвигал холодные металлические ящики с телами, один за другим, Третьякова молчала и смотрела на то, что осталось от бедных людей. Термин «кожа и кости» вспомнился, как только она увидела первый труп. Было ощущение, что люди высохли от дистрофии. Это точно не токсикологическое отравление…

– Такое впечатление, будто они обезвожены…

Петр испуганно кивнул:

– Они заживо замерзли в воде, Наташ… Понимаешь, когда они ныряли, вода стала превращаться в лед, и…

Наталья внутренне сжалась, представляя мужчин, женщин, детей в ту роковую секунду. Вот тебе и благословение свыше!

Мужчина тяжело вздохнул. Он сам еще не оправился от шока, только, в отличие от Натальи, не хотел выстраивать разные версии. Ничего, кроме инопланетного вторжения, в голову не приходило. Но он решил оставить свои мысли при себе.