Сумасшествие какое-то безумие, я еще минуту не могу прийти в себя, голова продолжает кружить хороводы. Ей точно нужна опора и я с благодарностью принимаю его жест. Может я заболела? Разве такое может быть просто от поцелуя?

— Я норм, — вру я, стыдно признаться, что Яр так сильно на меня подействовал. Да и как в этом вообще можно сознаться?

Я пытаюсь отстраниться, чтобы не слышать ухом настойчивый бег его сердца, который отдается пульсом в моих ушах, чтобы посмотреть в глаза своему визави. Какое впечатление произвел на него столь бурный, будоражаще-сумасшедший поцелуй?

Яр как будто предчувствует мои внутренние метания и задает невинный вопрос:

— Ты голодна? Я столик заказал в Панораме. Сегодня отмечаем твою независимость.

Воу-воу, как все быстро, он не дает мне даже прийти в себя, опомниться.

Но не могу отказаться мне хочется в Панораму, хочется пойти на поводу у своих желаний, продлить этот вечер с нравящимся мне мужчиной.

— Дети с Андреем и Любой?

Ну вот, для него мои родители уже Люба и Андрей. Положительно киваю в ответ.

— Тогда прошу, — жестом указывает на рядом стоящий Роллс-Ройс, узнаваемый своей решеткой радиатора и фигуркой на капоте, но более мощный — внедорожник, превосходящий своими габаритами обычный седан.

На заднем сиденье авто, удобно устроившись, кошусь на водителя, немного успокаиваюсь. Надеюсь Яр при водителе не будет позволять себе вольностей.

Только подумав это, в этот же момент наблюдаю, как перегородка начинает плавно подниматься, отсекая нас от водителя. Ну хорошо, что я там думала про благоразумие этого непредсказуемого мужчины, оно сново летит в тартарары.

Это безумие повторяется снова.

Его напористые губы, требовательные движения рук, привлекающих к себе.

Он целует нежно, но настойчиво, вроде ни чем не отличается от всех поцелуев что у меня были до, но от этих губ и настырного языка голова улетает мгновенно, я плыву в забвении, все мысли улетают и испаряются, хочется ощущать его приятный вкус, движение губ. Сильные руки Яра обхватывают мою талию, прижимают к себе крепче, словно боясь отпустить.

Спустя неясное количество мгновений, унесших меня далеко от этого мира, одну мысль все же удается ухватить за хвост — нужно остановить это головокружительное безумие. С трудом открываю глаза, отталкивая опасно разгоряченного мужчину.

Он тяжело дышит и в потемневшем взгляде явно читается желание. Но готова ли я к такому шагу? Поцелуи это поцелуи, невинные шалости, по сравнению с интимной близостью, к которой я не готова. Я только получила решение суда о разводе, рассталась с мужчиной с которым прожила почти треть своей жизни. Я не могу так быстро, мне нужно время все переосмыслить, найти опору в жизни.

— Подожди, ты слишком напираешь, не даешь мне подумать.

Бархатный смешок его голоса всегда ласкает мой слух, вызывая иррациональное желание мурлыкать рядом с ним.

— Скучал по тебе, не могу насытиться, — он немного ослабляет объятия, но не отпускает совсем.

Мне кажется или в его голосе и вправду звучит завуалированное обещание? Его признание вызывает трепетный отклик в груди, но ответить ему взаимным признанием не решаюсь.

Машина останавливается. Выглядываю в окно. Уже приехали, так быстро и незаметно пролетела дорога.

Яр подает мне руку, помогая выпрыгнуть из авто прямо в его объятия. Отстраняюсь, давя на его плечи. Отпускает.

— Знаю, знаю, я слишком напорист, — перед освещенным входом в ресторан, не в полумраке салона, становится видна его жульнически довольная улыбка, в точь кота, объевшегося сметаны.

Приглаживаю волосы на голове, стараясь придать себе хоть каплю приличный вид. Бесполезно, на голове творческий беспорядок, сотворенный одним мастером поцелуев. Хотошо, что достаточно встряхнуть подол и платье принимает приемлемый вид.

Мы входим в ресторан под руку и ощущение дежавю не покидает меня, все так же, как в последний наш вечер здесь. За одним исключением, в зале ресторанчика ни души, лишь приглушенный свет и отблески подсветки с улицы расцвечивают интимный полумрак сквозь панорамные окна.

Всего один столик на весь зал.

Только для нас.

— Мы одни сегодня?

— Да, этот вечер только наш, — Яр подводит меня к единственному столу, покрытому хрустящей скатертью, отодвигает стул и помогает сесть.

Значит он все продумал заранее. Готовился. Знал итог судебного заседания? Отметаю эти мысли. Скорее просто догадывался о его исходе.

Официанты тенью стоят у стеночки, ожидая пока мы расположимся за столом. Один споро подскакивает, чтобы услышать распоряжения на этот вечер. Ждать приходится не долго. Очень скоро официанты вносят первое блюдо, после чего растворяются, как их и не было.