– Ты сказал, был составлен протокол… Так что с ним случилось?

– Яйца Зеркальных бабочек относятся к объектам первого класса опасности. Сами понимаете: когда во время очередной инвентаризации обнаружилась пропажа контейнера, сотрудники Хранилища очень занервничали и немедленно доложили о происшествии вышестоящему начальству. В те времена еще не было электронных баз данных, так что весь документооборот велся на бумаге. В итоге контейнер с яйцами Зеркальной бабочки так и не нашли, но протокол о пропаже где-то затерялся. У Хранилища осталась лишь записка о его аннулировании. Ее подписал директор Отдела ликвидации последствий Гун Чэнгун, а также прежний глава Бюро…

От этих новостей голова у Сяо Чжэна загудела, ладони вспотели и стали холодными как лед. Вскинув голову, он поглядел на стены, по которым сочилась кровь, на сплошные проклятые письмена, и тут Сяо Чжэну показалось, что все здание Бюро накрыла огромная черная завеса. В тусклом свете электрических ламп любая тень казалась притаившимся злым духом.

– Так… помолчите, мне нужно сообразить…

Тем временем в пункте временного размещения, организованном в уездной больнице, уже повсюду чувствовалась удушающая вонь гниющей крови. Такой же запах был в уездной чиюаньской больнице – он шел от жертвенных письмен на теле демона. Стало быть, на этот раз его источник – заклинатель, исполнивший Темное жертвоприношение. Именно на запах покатилась монета, брошенная Сюань Цзи, да так быстро, что тот едва успел ее нагнать, хотя кинулся за ней тут же, едва раздал указания очнувшемуся Ло Цуйцую.

Появление Сюань Цзи в огненной сфере так впечатлило региональных оперативников, что те, не думая ни секунды, побежали за ним. Вскоре вся компания добралась до пятиэтажного здания стационара, где монета, стукнувшись о стену, петардой взмыла вверх. Задрав головы, все разом поглядели на крышу, и там, в свете рассыпающихся искр…

…стояла загадочная человеческая фигура.

Повиснув в воздухе на расстоянии в пять-шесть метров от цели, монета сработала как маленький фонарик. Направленный свет выхватил из темноты Би Чуньшэн, на которой отчетливо проступили жертвенные письмена, покрывающие даже лицо. Теперь она походила не на типичную тетушку, а на злодея, заклейменного за тягчайшие преступления. Злодея, который вот-вот рухнет прямиком в преисподнюю.

Выходит, Би Чуньшэн действительно виновна. К тому же очень скоро она начала признаваться в своих преступлениях:

– С самого начала я рассчитывала, что после отставки Гун Чэнгуна новым директором отдела назначат меня. Кто бы мог подумать, что возьмут новичка, и тот свалится как снег на голову?.. – сделав паузу, Би Чуньшэн пригладила растрепавшиеся от ветра волосы. Говорила она негромко, но отчетливо, к тому же ее голос будто бы передавался всем оперативникам прямо в мозг. – Походив и пособирав слухи о новичке, я быстро поняла, что он не так-то прост. Изначально я хотела закончить еще до твоего прихода, директор Сюань, но всего на день опоздала. Ну что ж, возможно, такова воля Неба.

Опершись поудобнее на меч, Сюань Цзи задрал к преступнице голову:

– Про волю Неба обычно толкуют проигравшие. Или что, госпожа Би, решили отобрать у меня реплику?

Ночной ветер трепал волосы Би Чуньшэн, ярко-розовый кардиган в темноте казался уже не милым, но зловещим. В общих чертах она по-прежнему выглядела как типичная тетушка с новомодной завивкой (из тех, кто зазывает танцевать на городских площадях и в парках, носит цветастые платки и постоянно лезет с вопросами, когда же замуж, когда же детки; а еще из тех, кто слишком много и громко болтает), но теперь явно бросалось в глаза, что все лицо у нее в желтоватых пятнах – следах многих невзгод, переживаемых годами.

Странное дело: вся в жертвенных письменах, застывшая на пронизывающем ледяном ветру, она словно преодолевала всю банальность своего облика. Примерно так же случается, когда посредственный актеришка вдруг раздирает себя в кровь, и зрители видят, что он не какой-нибудь кожаный мешок, не дополнение к реквизиту, а живой человек, способный на горе и радость.

Тут Сюань Цзи заметил краем глаза какое-то движение и присмотрелся: несколько оперативников из тех, что рванули за ним толпой, без экипировки и специальных средств уже карабкались по неосвещенной стене здания. Видимо, хотели застать Би Чуньшэн врасплох и провести захват. От этого зрелища у Сюань Цзи кровь застыла в жилах. Вот бараны! Би Чуньшэн тридцать два года прослужила в Оперативном отделе. Кому, как не ей, знать, как во время операции проводят захват!

Тем временем некоторые оперативники уже поднялись на крышу. Выхватив пистолеты, они взяли Би Чуньшэн на прицел.

– Стоять! Не двигаться!

– Руки вверх! Молчать!

– Всем назад! – заорал Сюань Цзи. – Никому не приближаться!

Увы, оперативники его не услышали, поскольку надели звуконепроницаемые наушники. «Особая» способность Би Чуньшэн как раз заключалась в звуке ее голоса, и отправившиеся на захват прекрасно это знали.

Сюань Цзи тяжко вздохнул. Ну что за гении! Уму непостижимо…

Ни с того ни с сего оперативники наверху застыли как статуи. Довольно быстро выяснилось, что с самого начала крышу плотно покрывали жертвенные письмена, но из-за того, что они проявлялись внахлест и друг на друге, поверхность казалась не исписанной, а равномерно черной, и сами символы было невозможно разобрать. Так что рвущиеся на захват оперативники сами не поняли, как, словно жирные крысы, оказались в «ядовитом тазу». Жертвенные письмена мигом опутали их, температура воздуха резко упала градусов на десять, стремительно приближаясь к нулю. Вскоре от Би Чуньшэн отделилась уже знакомая темная дымка и разошлась в стороны, образуя круг.