Вместе с храмами все ущелье заполняли усадьбы (большие и малые), и кое-где даже сохранились крытые мостики с резными перилами. Порой угадывались древние фрески на стенах и надписи на каменных столбах. Каждая деталь – застывший образчик своего времени.

Едва Сюань Цзи вошел в город, как тот «ожил». С горных круч, из каменистых расщелин и густых зарослей – словом, отовсюду по земле поползла темная дымка. Сгущаясь, она принимала различные образы: некоторые призраки имели человеческий облик, другие же выглядели как голые скелеты; также встречались полулюди-полузвери неведомых рас и даже странные существа, кого, как ни посмотри, никак не назвать и ни к кому не отнести. Один такой клубок странных конечностей, сшитых как придется в один организм, весело закружился вокруг Сюань Цзи.

И тут раздался резкий пронзительный звук – как будто протрубил кто-то. Из густой темной дымки выскочила призрачная конница и, несясь во весь опор прямо по воздуху, поскакала к Сюань Цзи. Достигнув цели, она резко зависла перед ним. Кони встали на дыбы, а их призрачные всадники один за другим спешились. Выстроившись в шеренгу, они преклонили перед Сюань Цзи колени.

На это сам Сюань Цзи лишь махнул рукой.

– Да не нужно каждый раз устраивать торжественную встречу. Времена изменились, а с вами я чувствую себя ходячим пережитком феодализма.

Услышав его наказ, предводитель всадников поднялся с колена, шагнул вперед и приподнял забрало черного шлема. Лицо под ним перепугало бы любого до трясучки – это был лик мертвеца. У предводителя остался только один глаз, плоть на щеках давно сгнила и превратилась в липкую массу, за которой невозможно было различить черт. Слева из плоти торчала пятнистая кость нижней челюсти. И это жуткое лицо приветливо улыбалось Сюань Цзи. Мертвец заговорил с ним глуховатым хриплым голосом, затихая через каждое слово:

– Старейшина… вернулся… домой, все ли… спокойно?

– Да уж, давненько меня не было… – откликнулся Сюань Цзи. – Ты хорошо потрудился, Дао И, приглядывая за домом. Кстати, тут какой-то безумец неподалеку разрыл могилу и призвал демона с помощью жертвоприношения. Вас не потревожило?

– Нисколько, – ответил всадник, которого Сюань Цзи назвал Дао И. – Я как раз… собирался… присниться вам.

– Да?

– Фу Ци и… Цзянь Шиэр просят… чтобы их души-хунь… отпустили… – говоря это, призрак изменился в лице. В его выражении таились и сожаление, и тоска, и необъяснимая надежда. Едва он закончил, как два всадника вышли вперед, сняли доспехи и преклонили колени перед Сюань Цзи.

У одного не было головы, и над пустой шеей клубилась темная дымка – такая же, как и та, из которой всадники вышли. Второй воин-мертвец был с ног до головы черен, точно обуглился. То и дело по его фигуре пробегали красные всполохи. Если бы кто пожелал приглядеться к просителю, он бы наверняка обнаружил, что это бегут пламенеющие искры. Второй всадник напоминал угли в костре, и даже легкий ветерок раздувал в нем пламя, тем самым усиливая мучения.

Поглядев на просителей, Сюань Цзи вздохнул. Раскрытые перед ним «Записки о тысяче демонов» определяли всадников как «духов сосуда», точнее, как «духов оружия».

Согласно легендам, в древности ущелье Чиюань было полем бесчисленных битв, поэтому на этой земле осталось немало древнего оружия, в том числе прозванного «священным сосудом» (так говорилось в старинных книгах). Сам Сюань Цзи считал, что такие «сосуды» надо называть не «священными», а «бесовскими», чтобы лучше передать, как древняя знать угнетала простой народ.

Дело в том, что такое оружие изготавливали из живых людей. Используя тайные техники, кузнецы далекого прошлого заживо сплавляли несчастных с выбранным оружием, и так получались «священные сосуды», в которых души смертных заключались на веки вечные.

Но даже тайные технологии прошлого были ограничены несовершенством сплавов, поэтому с годами «священные сосуды», как и любое другое оружие, тупились и ржавели, постепенно превращаясь в рыжие хлопья и обломки. Поврежденная форма сильно сказывалась на заключенной в нем душе: кто-то по мере того, как разрушалось само оружие, мало-помалу рассеивался, а кто-то еще до смерти формы терял разум. Но все без исключения были обречены разделить участь своего сосуда. Не бывает так, чтобы погибло что-то одно. Сюань Цзи не знал, насколько могучим было такое оружие, но считал, что все эти духи глубоко несчастны.

Забытые на древнем поле боя, они на тысячи лет остались без хозяина и сопровождали Сюань Цзи с самого его рождения. Они стали для него первыми соседями, друзьями и даже «народом». По какой-то причине они безоговорочно подчинялись ему, и даже те духи, кто утратил разум, в присутствии хранителя ненадолго успокаивались. Призрачная армия называла его «старейшиной хранителей пламени» и старалась во всем услужить, а когда кто-нибудь из них не мог больше выносить чудовищных страданий, он обращался к Сюань Цзи с мольбой, чтобы хранитель освободил страждущую душу от бренной оболочки.