– Кнопка, ты что прячешься? – позвала Екатерина из кухни.

Девочка вздрогнула и тут же выступила из-за угла:

– Как ты…? – она не смогла подобрать слово. Неужели бабуля тоже видит… Видит сквозь стены!

– Ты из комнаты вышла, дверь скрипнула, а музыка не заиграла, значит, ты не в зал пошла, а ко мне. И потом, тебя видно, горе-следопыт, вон твоя тень на стене, – Екатерина смотрела на неё по-доброму, но как-то грустно и сочувствующе.

– Прости, – почему-то ответила малышка.

– За что? – всплеснула та руками.

– Я не подглядывала, ты не думай, – малышка почувствовала, что не может совладать с подступившими слезами, – я не нарочно.

– Дурная девка, – кинулась обнимать её бабушка. – Что там в вашей школе с детьми делают! У тебя случилось что? Помарку в прописях сделала? Да бог с ней!

– Ты что?! – малышка не на шутку испугалась. – Меня мама лупить будет. Мне нельзя, я отличницаааа…

Она уткнулась в бабушку и разрыдалась в голос.

– Я твою мать сама отлуплю так, что она забудет, как её зовут, – дрожащим голосом сказала Екатерина. – Сама даже тройки в 1 классе домой таскала, так я ей ни слова плохого не сказала, в кого только выросла, гадина такая.

Малышка отстранилась:

– Тройки?! И ты её не лупила?

– Конечно, нет. Не всем же академиками быть.

– А я буду академиком? – удивилась малышка.

Екатерина рассмеялась и поцеловала её в обе щеки звонко и с удовольствием:

– Если захочешь!

– Но я хочу строить кукольные домики… – тихо сказала малышка.

– Ну, значит, будешь, – ласково ответила Екатерина, целуя девочку в ровный пробор между русыми косичками.

Вечером бабушка и мама долго ругались на кухне, старались вполголоса, но девочка в своей комнате всё равно слышала и, наконец, устав, засунула голову под подушку, накинулась сверху одеялом и вскоре заснула. Чуть позже Екатерина её раскрыла, запотевшую и горячую, перевернула подушки, убрала с лица мокрые волосы и долго сидела рядом, гладила по голове, что-то шептала, тихонько всхлипывала. Девочка сквозь дрёму чувствовала тепло её сухих ладоней. От них пахло свежим дрожжевым тестом и яблоками в сиропе. Значит, утром будут горячие пирожки. Она блаженно улыбнулась и отвернулась к стенке.

Мама пожелать спокойной ночи так и не пришла.

– Из школы не задерживайся, съездим кое-куда, – напутствовала девчушку утром Екатерина.

Глава 4. Свет

– Поехали! Куда? – радостно выпалила девочка, как только ворвалась в квартиру, не в силах спокойно перешагнуть даже порог дома.

– В церковь, – сказала очень спокойно бабуля. – Хочу помолиться за тебя, крошка. Наверное, пора тебя учить. Но мне немного страшно. Я не знаю, как.

Девочка побледнела:

– А чему?

– Вот и хочу спросить совета у твоих ангелов-хранителей. Помолиться я и дома могу, и в поле. Но там есть связь. Церкви-то не в простых местах строили, а там, где сила. Всё, переодевайся. Обедаем и вперёд.

Посреди дня в церкви никого не было. На входе убиралась пухлая тётка в сером застиранном халате поверх кримпленового платья. Они с Екатериной поздоровались, как старые знакомые. Бабуля покрыла голову платком и повязала косынку внучке. Девочке стало страшновато и неудобно.

Храм был наполнен золотистым светом, в солнечных лучах густо клубилась пыль. У алтаря собирали свечные огарки старенький лысоватый дедок, худющий и согбенный, и высокий темноволосый молодой священник. Бабушка ставила свечки, долго молилась шёпотом, была сосредоточенной и взволнованной.

Девочка скучала и разглядывала убранство церкви. Бабуля держала дома всего одну старинную иконку, чуть больше альбома для рисования. Точнее, таков был размер деревянного оклада, широкого и глубокого. Сама маленькая иконка располагалась посередине. Всё пространство вокруг занимали цветочки из бумаги и фольги. Хранила она её на шкафу, за чемоданами и другим скарбом. Так, что никто из посторонних не видел. Если же в доме должны были оказаться гости: свои или чужие – значения не имело, особенно с ночёвкой, бабуля накрывала иконку лежавшим там же белым покрывальцем. Перед сном, когда уже в доме было темно, бабуля стояла перед шкафом и молилась туда, наверх. Свет фонарей пробивался через щель между шторками и откосом окна. Обычно он освещал только голову, плечи и руки и это выглядело пугающе и очень мистично. Девчушка наблюдала за бабулей с трепетом и едва дыша. В школе говорили, бога нет, и на работе у бабули и родителей могли быть неприятности, если бы икону кто-то увидел дома. И мама сильно ругалась, когда узнала, что девочка знает молитвы назубок. Тогда зачем они вот так открыто приехали в церковь? Что теперь будет с бабулей и с ней? Отвлечь бабулю и спросить она не решалась. Она знала, та сейчас разговаривает с её ангелом-хранителем и просит его разрешения на учёбу девочки. Что будет, малышка не могла предположить, но почему-то внутри было щекотно и радостно. И немножко тревожно. От волнения она начинала ходить по церкви туда-сюда, разгадывая всё вокруг.

Одно место показалось ей очень знакомым, как будто так уже было. Так же через окно лился золотистый солнечный свет, покачивали кронами деревья, только листочки были тоненькие и сочно-зелёные. «Это был май», – твёрдо была уверена девочка. Она повернула голову, следуя за своими воспоминаниями. Вот старенький священник, которого она только что видела, в свете косых солнечных лучей поднимает над головой младенца и что-то говорит. Около него стоит мама, поодаль крёстная и бабуля. Девочка буквально почувствовала, как волосы на голове зашевелились. Конечно, это она. Это её крестины. Она покачнулась, едва не потеряв сознание, и в тот же миг увидела всё это глазами только что крещёного младенца. Оттуда сверху, с высоты поднятых вверх рук ещё крепкого тогда дедули-священника, что стоит сейчас чуть поодаль. За окнами глазами малышки она видела каменный белёный забор, за ним старое жёлтое здание бывшей гимназии, где сейчас Дворец пионеров. Перед оградой дворца тощие тополя с белыми снизу стволами и на металлическом щите красуется надпись: «Слава труду!»

Она всё это помнит! Помнит, потому что видела своими глазами! Разве такое возможно?!

Екатерина погладила её по голове:

– Красиво тут и тихо, правда?

Девочка быстро повернулась:

– Бабуля, я помню, как меня крестили. Вон тот дедушка. А из окна я видела домик и «слава труду». Это было в мае, да?

С лица Екатерины сползла улыбка, а губы побелели. Она медленно перекрестилась:

– Ну, вот и началось.

– Что?

– Знать бы… Поедем домой. Уроки делать пора.