Даша взглянула в окно: там была уже глубокая ночь, шел дождь. На часах почти полночь. Ей было тяжело, больно и страшно, но она точно знала: надо бежать, иначе вся монотонность их общего плена лишит ее дыхания и надежды на спасение. Это первый и, возможно, единственный шанс. Схватила плащ, сумку и вылетела из квартиры, которая, к слову, была им куплена ее родителями.

Она пробежала под ливнем так далеко от дома, сколько смогла без передышки. Остановилась и осмотрелась, чтоб знать, что Петя не помчался ее догонять и точно уже не увидит из окна. Так. А теперь один вопрос: куда ехать. Родители уже три года живут в Париже, где папе предложили работу. Московскую квартиру продали, чтобы там устроиться. Собственно, ответ на вопрос куда, один – к Тамаре, конечно. Только к ней Даша может явиться в любое время суток, уверенная в том, что ей будут рады. Только Томе не нужно ничего объяснять и не потому, что это трудно, а в силу ее способности все сразу правильно понять. И что уникальнее всего: Тамаре дано прочувствовать суть случившегося, причины и степень боли травмированной души. И главное: Тамара всегда одна. Ее принцип существования: каждый человек имеет право защищать свое уединение любыми способами, и никто не обязан терпеть против своего желания другого носителя таких прав.

Тамара – дочь папы Даши от первого брака. Она – произведение двух совершенно разных и сильных индивидуальностей. Мать – грузинская художница и композитор. Папа – ученый в четвертом поколении, известный в мире математик. Они когда-то встретились, остановились, ошеломленные яркостью друг друга, стремительно поженились и в таком же темпе расстались, не смирившись с тяжестью инородного таланта на собственном поле. Но свою первую дочку папа очень любит и настоял, чтобы она переехала в Москву, к нему поближе. Тома на пятнадцать лет старше Даши. А умнее, наверное, на века, как считает Даша с пяти лет, когда их впервые познакомили. У Томы невероятное лицо – сильное и выразительное, как на грузинских портретах ее мамы, черные прямые волосы, она всегда одета в черные платья или черный брючный костюм.

Многие, если не все, считают Тамару жестким и нелюдимым человеком. И только близкие знают ее чудесную душу – преданную, благородную и самоотверженную.

Даша набрала номер сестры, та почему-то долго не отвечала, а потом красивый грудной голос Тамары произнес:

– Что-то случилось, дорогая? Почему ты так поздно не спишь?

– Я на улице, Тома. – Даша старалась изо всех сил не заплакать от облегчения, что сестра ответила. – Я убежала от Пети и больше туда не вернусь.

– Понятно. Я не удивлена и даже рада, Даринка. И страшно корю себя за то, что не сообразила дать тебе второй ключ от моей квартиры. Я в Калининграде в командировке, девочка. Давай спокойно подумаем: ты можешь еще кому-то позвонить?

– Конечно, Тома. Я просто не решила кому. Не думала об этом. Я всегда думаю только о тебе. Но я найду, ты только не беспокойся.

– Хорошо. Позвони, пожалуйста, когда найдешь.

Даша долго просматривала список контактов. Людей столько, что, наверное, можно было бы ими заселить небольшой необитаемый остров. И все, кажется, хорошо к ней относятся. Бывшие одноклассники и сокурсники. Сослуживцы по холдингу, новые интересные знакомые, которых встретила во время работы: интервью, репортажи. С некоторыми возникло что-то похожее на дружбу, некоторые откровенно демонстрируют Даше симпатию, они будут рады помочь… Но! Сейчас уже ночь, у людей семьи. Кто поймет такую блажь – сбежала от мужа и просится на ночевку.

На букве «В» Даша задержалась. Несколько раз просмотрела контакт ВН – Владислав Нестеров – и прокручивала дальше. Именно это нет, ни в коем случае!

Даша и Влад встречаются уже почти год. Она влетела в этот буйный пожар без тормозов и раздумий, она даже не сможет вспомнить подробности того подлунного полета. В голове, во всем теле только постоянное томление и ожидание того, о чем раньше не догадывалась, без чего умудрилась прожить без малого двадцать шесть лет. И вдруг очнулась и пошла на звук ласкового, мягкого и требовательного баритона. Ощутила в совершенно чужом человеке то родное тепло, без которого, как сразу почувствовала, ее человеческая и женская суть просто самовоспламенится, как сухая трава, и останется горстью пепла на остывающих комьях земли. Но все это время Даша помнила и о муже, и о родителях, о собственном долге и обещаниях. Она бы остановилась любой ценой… Если бы заметила хоть каплю фальши в том, что говорил и делал Влад. Если бы почувствовала в его поступках опыт и повадки бывалого соблазнителя, привыкшего к постоянным и многочисленным победам. Она была очень внимательной. И поверила в то, что Владислав полюбил по-настоящему, даже в то, что такое случилось впервые в его жизни, несмотря на достаточное количество коротких романов. Он говорил о них с иронией, как о чем-то легком, обычном и даже скучном.

– Ты не представляешь, как другие женщины отличаются от тебя, – сказал Влад однажды.

– В чем? – уточнила Даша. – Я не понимаю.

– Во всем, – ответил он. – Абсолютно во всем. Никогда не думал, что встречу такую.

Владиславу сорок четыре года, у него есть жена и тринадцатилетний сын.

…Даша взглянула на время в телефоне: час ночи. Она вообще-то может позвонить любому контакту и просто сказать, что попала в беду, не может попасть домой, да что угодно… Назвать любую техническую причину. Такое бывает с тысячами людей. И никто не станет особенно расспрашивать и, конечно, пригласит к себе… Но тут вспомнила!

– Ты можешь позвонить мне всегда, в любое время дня и ночи, – сказал ей однажды Влад. – Если не смогу говорить, скажу: «Вы ошиблись номером» – и положу трубку. Но я обязательно перезвоню. Это будет через минуты. Не забывай об этом.

Он знал о ее сложных отношениях с Петей. А Даша все сказанное Владом уже воспринимала как откровение и высшую мудрость, не меньше.

Она нажала вызов. Он быстро ответил. Даша подождала немного слов: «Вы ошиблись номером». Но Влад просто сказал:

– Даша, я дома, один. Жена и сын поехали к ее родителям, у тестя юбилей. Примерно дней на десять, может, больше. Прошло четыре дня. Лови такси и запомни адрес.

И мрачный свет тяжелого, невыносимого дня вдруг ярко вспыхнул молнией надежды, во всем появились смысл и значение. Даша полетела в свою самую сверкающую ночь. До нее они встречались в квартирах друзей Влада – на час, два, три… Проваливались в блаженство, выбирались в униженном опасении быть застуканными женами или детьми очередного друга.

Через пару часов Даша стояла в своем тонком плаще под ливнем, в незнакомом дворе, дрожала и думала о том же: куда бежать, к кому стучаться, к каким чертям бросить свое несчастное, опозоренное, растоптанное тело, какой отравой залить свой скулящий мозг, чтобы он перестал тикать. Боль, потрясение были несравнимы с тем, что она испытала, убежав из дома. Тогда был ужас перед собственной решимостью и временной неизвестностью, но не было сомнения в том, что все правильно, что это перемена. Сейчас – страшная тяжесть отверженности, участи постылой жертвы предательства, которую, перед тем как выгнать из приюта ее радости, изваляли в смоле презрения с перьями насмешки. «Ты не проводишь девушку домой? Если у нее есть дом», – спросила жена Влада, его хозяйка с беспощадным лицом надзирательницы над нелепым красным платьем, которое окрашивало всю сцену разоблачения в цвет ее безусловной победы.