— Прошу прощения, что? Ты реально её читаешь?

— Ты подсовываешь их в мой чемодан каждый раз, когда я приезжаю, так что мне ещё делать? Открыть магазин любовных романов в Сиэтле? — Акс фыркает и ковыряет свои ногти. — Я начал ту, в которой герой трудоголик. Эйдену стоит её прочитать.

Я прищуриваюсь.

— Ну спасибо за проявление братской любви.

— Просто говорю, что ты наверняка почерпнёшь кое-что полезное. Пока что я узнал, что он считает себя неспособным любить, но автор начала намекать на то, что он говорит это, потому что в прошлом столкнулся с болезненным отказом и теперь отталкивает всех, кто имеет возможность заставить его опять почувствовать себя нелюбимым.

Вот чёрт. Мою грудь сдавливает, и мне приходится сделать глубокий вдох. Слова Эйдена возвращают ту режущую боль, которую я почувствовал, когда Фрейя сказала мне уйти, ту панику, которая стиснула меня, когда она не так давно выбежала из дома. Разве не это все чувствуют? Страх быть брошенным? Нелюбимым?

Не всех же бросил отец. Не все же сомневаются, насколько они заслуживают любви, если их родственник по плоти и крови не потрудился остаться с ними.

Может, я прочту ту книгу, что сейчас у Акселя. После того, как переживу чтение текущей.

Райдер отпивает из термоса и задумчиво хмурится.

— Так как он выучит свой урок? Как он вырастет? Ведь в этом и есть суть истории, так? Личностный рост персонажа?

— Я не читал, но раз это любовный роман, наверное, он выучит урок, когда влюбится, — говорит Рен, передавая Райдеру смор.

— Эй, — дуется Оливер, — я тоже хочу смор.

Рен улыбается.

— Всё будет, Олли.

— Итак? — Райдер поддевает Акселя. — Случится то, что сказал Рен?

— Я ещё не дочитал, — отвечает Аксель. — Но, наверное, это будет связано с женщиной, которая заявляется и вторгается в его мозг, и вот он уже думает только о ней, беспокоится о ней, рисует её, видит сны о ней, и вот он уже несчастен, и его упорядоченные планы наслаждаться долгой и ничем не осложнённой холостяцкой жизнью безвозвратно разрушены, — Аксель смотрит в костер и мрачно бормочет: — Иными словами, воцаряется буйный хаос.

Между братьями воцаряется многозначительное молчание, пока они переглядываются вокруг Акселя.

А затем Рен бодро говорит:

— Но хотя бы это романтический буйный хаос.

Вигго ошеломлённо смотрит на своего старшего брата.

— Аксель. Я тобой так горжусь.

— Я швырну эту книгу в огонь, — ворчит Акс.

— Эй, минуточку! — ревёт Вигго.

— Нет, — говорит Аксель себе под нос. — Отдам Эйдену. Так лучше. Ему надо.

— Похоже, тебе самому надо, — бормочет Райдер.

Аксель ничего не говорит и смотрит в огонь.

Затем внимание Вигго переключается на меня.

— Ну. Мы получили от Акса месячный запас его эмоций. Так что возвращаемся к тебе, Эйден.

— Скажу честно, я прочёл не очень много.

— Читай, — припечатывает Вигго. — Потому что пока что ты не внушаешь мне оптимизм.

Оливер жуёт свежий смор.

— Фрейя плоха. Типа, реально плоха. Что вы делали перед отъездом? Она ещё хуже, чем в ресторане.

По моим венам растекается стыд. Я тру лоб.

— Я облажался.

— Действительно, — говорит Райдер, набив рот смором. — Но как?

— Ради всего святого, без подробностей, — предупреждает Аксель.

Не знаю, то ли это потому, что я вымотался от физической активности в последние двенадцать часов, вынужденный весь день проделывать странное сплочающее дерьмо с ними, то ли мой фильтр попросту уже не работает, но я выпаливаю правду.

— Я зашёл весьма далеко, соблазняя её. Потом зазвонил мой телефон, и я отвлёкся на сообщение.

У них коллективно отвисают челюсти.

Оливер морщится.

— Фу. Я не хочу это представлять. Фу. Фу.

Вигго шлёпает его по лбу.

— Повзрослей уже, Оливер. Иисусе.

— Ты отвлёкся на телефон, — произносит Рен с ужасом на лице, — пока вы… Иисусе, Эйден! Это же…

— Ужасно, — дополняет Райдер, уставившись на меня с явным неверием.

Аксель качает головой, и его губы поджимаются от мрачного неодобрения.

— Я попросил прощения, — несчастно бурчу я. — Много раз.

— Ага, — Вигго вздыхает и трёт виски. — Извинения тут не помогут, и ты это знаешь. Женщинам надо показывать, что они желанны. Ты заставил её почувствовать, что она на втором месте. Ты поставил её в чрезвычайно уязвимое положение, а потом бросил.

— Я её не бросал, — оправдываюсь я. — Фрейя знает, что я нахожу её желанной.

— Откуда знает? — спрашивает Рен. — Уж точно не по твоим поступкам. А это важно.

Он прав. Просто я понятия не имею, что ещё делать, кроме как не допускать повторения подобного.