– Да, я помню, - сказал Мак.
– Я ясно дал понять, что если никто не возьмет на себя ответственность за этих людей, то мы будем вольны делать с ними, что нам заблагорассудится, и потом не будем выслушивать никаких претензий... О, Эрик!

– Да, сэр.

– Слово "Ляпис" тебе ни о чем не говорит?

Я сказал:

– По-моему, ляпис-лазурь - это полудрагоценный камень, синего оттенка, если я ничего не путаю. Такие камни иногда находят в Колорадо. Древние получали из него ультрамариновый пигмент.

– Очень хорошо, Эрик, - сказал Мак тоном учителя, который хочет подбодрить отстающего ученика.
– На самом деле основные месторождения ляписа находятся в Афганистане и Чили. Однако я сомневаюсь, что человек, который использовал это слово, говорил о драгоценностях.

Он явно хотел меня помучить.

– Может быть, это мужское или женское имя, или город?
– предположил я.
– Я, правда, никогда не слышал о таком городе в Колорадо, но многие заброшенные городки уже не найдешь на карте, и, если вы хотите, я могу справиться в местном архиве, сэр.

– Боюсь, это будет просто перевод времени. И я сомневаюсь, что это относится к какой-нибудь заброшенной шахте. Это слово может быть кодовым именем какой-нибудь женщины или мужчины, и, возможно, это имя одного из тех, кто за тобой следит, но более вероятно, что оно относится к какой-нибудь секретной организации или операции и, скорее всего, так оно и есть.

– Операция "Ляпис"?

– Может быть.
– Он помолчал.

– Я слушаю, - сказал я.

– Эрик!

– Да, сэр.

– Мне кажется, есть способ найти, кто отвечает за тех, кто за тобой следит. Я думал об этом инциденте в Мехико. Это один из возможных вариантов.

Я не скажу вам, сколько лет я на него работаю, но иногда ему удается меня удивить.

Я сказал:

– Вы имеете в виду, что из-за того, что я пристрелил одного из них, кто-то в Вашингтоне с ума сходит от злости потому, что потерян ценный агент, и требует от вас мою голову?

– Совершенно точно. Это тебе не нравится? Под старость он стал просто кровожадным. Хотя он и раньше не отличался особенным гуманизмом. Я мягко возразил:

– По-моему, это слишком поспешный вывод, сэр. Давайте подождем немного, может быть, выяснится, кто же они все-таки такие. Тем более, мы не знаем, откуда они получают приказы - из Вашингтона или из Москвы. Или из Пекина, если хотите. Или из Гаваны, или из Багдада.

Мак сказал:

– В этом-то все и дело. Если слежку приказано вести из Вашингтона, где они потеряли одного агента, то человек, который отвечает за слежку, будет вынужден открыться и связаться со мной как можно быстрее, до того, как я прикажу тебе перестрелять их всех и пошлю тебе столько людей, сколько для этого потребуется. Я думаю, они прекрасно знают, что я не терплю, если мои люди чувствуют себя дискомфортно хоть на службе, хоть в отпуске. Если их никто официально не признает, то Вашингтон как источник опасности отпадает, а это уже шаг вперед. Я уверен, ты все устроишь так, что местные власти примут это как самооборону, и я им об этом намекну. А если хочешь, устрой им несчастный случай.

Теперь я понял его. Они задели его профессиональные чувства. Он узнал, что кто-то в Вашингтоне проводит здесь большую операцию. Он также узнал, что один из его людей находится под наблюдением, но ни у кого не хватает мужества признаться, что происходит, о'кей. По крайней мере, мы их предупредили.

Я сказал:

– У меня такое чувство, что мы ошиблись, сэр.
– Я старался подать все как можно более дипломатично.

– Что ты имеешь в виду?

– Во всей этой слежке есть что-то ребяческое, и не удивительно, что в столице их никто не признал. Я попросил бы вас дать мне еще времени, сэр. Они ведь пока думают, что я слепой и глухой. Дайте мне шанс разобраться, что к чему, без кучи трупов.

Он молчал в трубку. Потом заговорил, в голосе чувствовалось нетерпение:

– Очень хорошо, но смотри, будь начеку. Судя по отчетам, ты еще не в лучшей форме ни физически, ни морально, чтобы ввязываться в какие-то серьезные ситуации.

Таким образом он пытался сказать мне, что он только и ждал этой просьбы потому, что это значило, что я полностью поправился.

Я завернул за последний поворот и увидел, что возле моего дома, как всегда перекрывая мне въезд в ворота, стоит чей-то дорогой мерседес, несмотря на все мои таблички с просьбой не загораживать въезд. Я вышел из машины и направился к нему с твердым намерением послать водителя ко всем чертям. С водительского сиденья навстречу мне поднялась женщина.

Я не сразу узнал ее. Она не очень изменилась, хотя прошло все-таки пять лет. Но, наконец, я улыбнулся и бросился к ней.

– Мадлен! Черт, сколько времени! Как я рад тебя видеть!

В ответ она даже не улыбнулась.

– Что ты со мной делаешь, Мэтт?
– спросила она, когда я подошел.
– Что, ради Бога, ты пытаешься со мной сделать?

Светило еще яркое осеннее солнце, было жарко, и я вспомнил, что оставил Хэппи в закрытой машине с выключенным двигателем, а значит, и кондиционером.