– Достаточно! – Персефона скрестила руки на груди. – Не смей говорить так о моём супруге! Не смей додумывать за меня, как я хочу жить и о чём мечтаю. Мой дом теперь здесь, и это не обсуждается.

Это было последним ударом, после которого Геката прикрыла глаза и сорванным хриплым голосом спросила.

– Сколько зёрен граната ты съела?

– Семь.

Высокомерие и спокойствие Персефоны лишь увеличивало вес могильной плиты, возложенной в этот момент на грудь Гекаты. Если Аид не скажет, ей придётся самой принести эту весть Зевсу и Деметре… Семь зёрен, семь месяцев…

Пока они спорили, Аид успел решить все дела и вернуться. С первого взгляда на него Геката поняла – он не сказал.

– Вон! – полубоги и смертные могли погибнуть на месте от взгляда, которым он одарил Гекату, и та, не рискнув испытывать судьбу, немедленно удалилась. Аид посмотрел ей вслед, а затем молча обнял Персефону.

Персефона ещё никогда не видела его в таком состоянии. Разговор с Зевсом, очевидно, прошёл если не кошмарно, то очень плохо. Она чувствовала сердцебиение Аида, его рваное дыхание и дрожь тела, когда он крепче сжимал объятья.

– Они хотят забрать тебя. Зевс приказал вернуть тебя, приказал отпустить. Совсем.

Персефона посмотрела на него и нежно коснулась щеки.

– О, Владыка, разве есть кто-то, кто может приказывать тебе?

– Персефона!

– Я не уйду, – приняв его волнение всерьёз, пообещала она, – не уйду и не покину тебя. Я ведь…

– Молчи! Гермес уже ждёт тебя… Скажешь потом, – его голос сорвался и охрип. Аид прижался губами к её губам на миг, прежде чем попросить: – Возвращайся!

– Вернусь.

– Возвращайся… – повторил Аид, и его глаза полыхнули лазурным пламенем, – … если ты не придёшь, если посмеют отобрать единственный свет моей жизни, клянусь, ни Гелиос, ни Зевс, ни сама Гея не смогут удержать меня. Я соберу армию, и Олимп содрогнётся от силы моего гнева.

– Я вернусь, – тихо и теперь немного испуганно произнесла Персефона. – Обещаю.

Мгновение или вечность спустя, проходя через Врата царства Теней, Персефона с трудом верила, что возвращается на поверхность, и в то же время не чувствовала сильной потребности туда идти. Каменистая узкая тропка петляла и петляла, приближая её к свету, и вот, наконец, после стольких дней проведённых во мраке, яркие лучи Гелиоса снова коснулись лица Персефоны, замерцали в волосах, а южный ветер мягко обнял за плечи. Персефона вдохнула свежий воздух, и всё вокруг в этот момент зазеленело и зацвело…

(наши дни)

Лина очнулась. Сердце нещадно колотилось в груди, дыхание сбивалось. Она открыла глаза и сразу узнала комнату – цветущая спальня Персефоны во дворце Аида. Как долго она спала? Почему Аид оставил её одну?

Аид.

Прямо сейчас она чувствовала его любовь, ту любовь из воспоминаний, и чувствовала, что любит сама, хотя по-прежнему глубоко внутри отделяла себя от Персефоны. Впрочем, сейчас не имело значения, кем именно она является, важно было только то, что в прошлом они любили друг друга, и убийство любимой женщины противоречило всему, что она знала и уже успела понять о боге Подземного мира.

Лина слетела с постели, подобрав юбку длинного платья, и бросилась к выходу, чтобы рассказать Аиду о воспоминаниях. Ей казалось обязательным сделать это незамедлительно. Лишь бы он не ушёл, не покинул царство Теней до того, как она найдёт его. Лина неслась по анфиладе дворца, и длинный шлейф платья летел за ней, порхая как крылья бабочки – она разбила стайку спешащих к ней нимф и вылетела в сад. Обыскала всё, а затем вернулась во дворец, прошлась по залам, заглянула в библиотеку, в тронный зал и, наконец, столкнулась с Морфеем. У тех самых колонн, где в воспоминаниях она впервые призналась Аиду в чувствах.

Морфей – в одеждах звёздного неба, летящих и невесомых – поклонился, цветущий мак при этом выпал из его волос, рассыпаясь на несколько копий, одну из которых Морфей поймал и протянул Лине. Она почувствовала сонливость, но смогла быстро избавиться от неё, посмотрев Морфею в глаза.

– Царица, – Морфей ухмыльнулся, – как много веков твой свет не озарял этих мрачных стен.

– Где Владыка? – без предисловий спросила Лина, проигнорировав мак. Ей некогда было соблюдать церемонии, хотя речь о ней, как о свете этого места, привлекла яркий образ из воспоминаний.

– Аид? – Морфей пожал плечами, и цветок в его руке стал кубком с маковым соком. Он небрежно отпил немного. – В архиве…

Лина склонила голову.

– Здесь есть архив?

Морфей указал на дверь.

– Это туда.

Лина кивнула и помчалась в указанном направлении, не задумываясь об осторожности – она, с лёгкостью повернув массивную ручку, ворвалась в тёмное помещение и едва не слетела в пропасть. Только ручка двери удержала её от падения. Лина оказалась наверху винтовой лестницы без перил, уходящей глубоко вниз. Она вздохнула, сжала кулаки и, прижимаясь к стене, спустилась на первую ступень. Шаг, второй, третий… на четвёртый Лина ускорилась, перестала опираться на стену и почти побежала – пропасть слева уже не пугала её, но, сколько бы Лина ни спускалась, сколько бы ни бежала, лестнице не было конца. В какой-то момент, основательно выбившись из сил, Лина подумала, что хочет немедленно оказаться рядом с Аидом.