Рельсы были вполне неплохие. Во всяком случае, первые партии были намного хуже. Такие, что в будущем такие рельсы ни один ОТК не пропустил бы — геометрия плавает, концы неровные, отверстия в оконечностях для крепления соединительных накладок даже на взгляд неодинаковые… Так что пришлось их доделывать уже на месте. Но справились. Скорости и нагрузки на этой дороге будут небольшие — так что выдержат. Всё равно других нет. Англичане пока ещё исключительно чугунные рельсы льют. А те ещё хуже… Так, а где балласт? Пара куч со щебнем — это курам на смех. Хм-м… значит, будет возможность потренировать бригаду укладчиков. Тем более, что в качестве её планируется использовать учеников железнодорожного училища. Вот такая у них планируется практика. Не только лишь их, конечно, рельс — штука тяжёлая. Даже этот, облегчённый, длиной двадцать футов, то есть почти на четверть короче, чем по ГОСТу, весит почти полторы сотни килограмм. Минимум вшестером ворочать надо. И не с мальчишескими силами…

Он уже собирался ехать дальше, в порт, а затем в Кронштадт, как вдруг со стороны Семёновского моста послышался дробный грохот подков, а затем на мосту показалась мчащаяся галопом кавалькада всадников. И, спустя две минуты, Даньку уже обнимал буквально слетевший с коня Николай.

— Так и знал, что тебя здесь застану. Тоже не удержался, когда услышал, что очередная партия рельсов пришла?

— Кто б мне ещё об этом сказал, — усмехнулся Даниил.- Случайно получилось. Я смотрел, как идут дела на мосту через Обводной канал — это ж самое сложное сооружение на участке до Царского села. Мост через Кузьминку намного уже. Ну и, по пути, решил доехать глянуть на станцию. И только тут узнал про рельсы.

— Ну и как тебе?- поинтересовался Николай.- Я, кстати, написал насчёт второго рельсокатального стана…

— Рельсы-то? Пойдёт. Но косяков ещё много.

— А что не так-то?- нахмурился Николай.

— Ну, вот смотри, — Даниил подвёл его поближе.- Вот здесь, видишь, геометрия головки снова поплыла. Если такой рельс установить на повороте — есть опасность схода. А вот тут концы неровные. При прохождении колёс будет дрязг. Вот здесь дырки для крепления накладок пробиты на разном расстоянии друг от друга и от конца рельса… Я планировал, что дырки в накладках мы будем пробивать прямо на заводе, а тут получается, что, как минимум часть, придётся бить по месту. То есть выделять мастера, ставить кузню, обеспечивать её инструментами и углём. Конечно, расход небольшой, но незапланированный. А дорога и так в копеечку выходит. Его Превосходительство господин Гурьев[1] и так в нашу сторону желчью исходит, а если мы ещё и за смету сильно вылезем… А делов-то всего — сделать шаблон и бить дырки по нему, а не на глазок, как здесь сделали, — он вздохнул.- И ведь писал я уже обо всём!

Николай стиснул зубы и пошёл пятнами.

— Ну, теперь я им отпишу-у-у…

— Ладно-ладно — не кипятись. Это всегда так бывает, когда что-то новое делать начинают. В процессе поправим… Ты только рельсы посмотреть приехал?

— Не только. Думал вдоль дороги проехаться, глянуть как там что. Ну и к тебе в Сусары завернуть.

— Я в Сусарах дай бог пару дней в неделю появляюсь, а всё остальное время тоже в разъездах. Сейчас вот в Кронштадт собираюсь. Посмотреть, как там у Тревитика дела…

— Тогда и я с тобой!- тут же вскинулся Николай.- На паровом катере поедем. Пакетбот дюже долго идёт…

— Кстати, ты знаешь, что на тебя жалобу написали?- поинтересовался Николай, когда они доехали до причала у Зимнего и перебрались на паровой катер.

— Кто?

— Да чинуши какие-то флотские. Мол, ты на свои шпалы корабельные рощи флотского резерва сводишь.

— Я?!- изумился Даниил.- Да у меня половина шпал из ели. Когда пилят — такая вонь стоит… А те что из сосны — из дальних от воды боров. Их к реке или каналу хрен доставишь! Какой это флотский резерв?

— Ну, так ты сам говорил — прогресс неостановим, — рассмеялся Николай.- Вот и эти — смекнули, что железная дорога рядом проходить будет, и часть лесов перевели во флотский резерв. Всё честь по чести: появилась возможность транспортировки — появилась возможность забрать эти леса и боры в резерв…

— Ну, во-первых, эта возможность ещё не появилась, — сумрачно, пробурчал Даниил, — и с такими чинушами и не появится. Как они представляют себе постройку дороги без шпал? Так что тут мимо… А, во-вторых…

— Да не парься, — усмехнулся Николай, слегка подначив Даньку его же словечком. Это вам не «вокзал», оно тут же в оборот пошло… После чего продолжил в том же духе:- Я всё разрулил!

У Ричарда всё было в ажуре. Паровоз уже обретал очертания. И они были весьма необычными. Во-первых — у него была будка. Да-да, нынешние паровозы не были оборудованы никакой крышей над головой для механика и кочегара. Более того, во многих из них вообще не имелось места для экипажа. Тыльная часть паровозов обрывалась топкой. И всё. Даже какой-то небольшой площадки при ней не было. Кочегар и механик размещались на небольшой прицепной площадке с запасом дров — этаком прототендере, с которого они и управляли паровозом. Запаса воды не предусматривалось вовсе. Что заправили в паровоз — с тем и ехали. Причём, некоторые элементы управления размещались сбоку или, спереди паровоза, так что чтобы их применить, механику требовалось соскочить с тендера и, забежав сбоку или перед паровозом, дёрнуть рычаг и открыть клапан… Во-вторых, он имел «метельник» — то есть отвал впереди. Даниил объяснил его необходимость англичанину тем, что в России частые и обильные снегопады. В Англии в начале XIX века зимы тоже были гораздо холоднее и снежнее, нежели в будущем, но настолько снежными они, всё-таки, не были, в чём Тревитик уже успел убедиться на своём собственном опыте. Так что это усовершенствование он принял спокойно. А вот конусообразную трубу с искроуловителем он не принял. Сказал, что это излишне и бесполезно поскольку усложняет и удорожает конструкцию.

Завидев Николая и Даниила, англичанин, над чем-то увлечённо трудившийся у горна, скинул фартук и рукавицы и быстро подскочил к ним.

— Рад вас видеть, Ваше Высочество. Пришли полюбоваться на моего «Tsar»?

— Ну, так это само впечатляющее зрелище во всём Санкт-Петербурге, — поощряюще улыбнулся Николай. А Данилка довольно кивнул. Молодец, князь — моя школа. Нахер великосветский снобизм — доброе слово и кошке приятно, а уж людям… Тревитик же аж покраснел от удовольствия. И, похоже, тут же решил, так сказать, «поделиться поощрением». Потому что повернулся к Данилке и произнёс: