— Ну, тюльпаны… дарил Кате охапками. Всю общагу завалил. — добавил парень, пятясь к двери. — Пошлите уже, там Демьян с гитарой приехал.

— Дёма играет на гитаре? И поет? — оживилась Богданова и рванула ко входу. Вот снова по глазам вижу, что включила режим фиктивных отношений и бежит от меня.

Схватил её за капюшон и дернул к себе.

— Ник?… Охапками… — заговорщицки прошептал ей на ухо, прижимая спиной к себе. Затем развернул и, ухватив за подбородок, заставил смотреть мне в глаза.

— Хотел бы я познакомиться с этим Казанова. — между моим уравновешенным внешним видом и бурлящим нутром был явный диссонанс. Меня подмывала даже прошлое внимание, которое Богданова уделяла не мне. Башкой понимал, что тогда мы даже не были знакомы, что тогда я купался во внимании других девушек, но всё-таки ядовитый вкус ревности ощущался во рту. И еще эти губы в сантиметре от меня, которые благодарили другого за охапки любимых цветов. Твою мать, вот я придурок. Я сейчас собираюсь проучить девчонку за то, что она когда-то целовала другого. Собираюсь наложить запрет на ее губы для бывшего и будущего парня, которые мне кстати пиздец как не нравятся. Хотя я понимаю, что Богданова моя на короткое время и после меня у ее будет своя личная жизнь, с мужем и детьми в дальнейшем. Бл*дь, только от мысли воротит. Надо переключиться и заесть этот противный привкус во рту чем-то сладеньким.

— Ром, не надо… — уперлась ладошками в грудь и держит дистанцию между нашими губами. Вот же зараза. Это её так откинуло от меня воспоминание об бывшем?

— Ты сказала «да», — прорычал я, намереваясь всё-таки получить свой поцелуй.

— «Да» действует на один раз…

— Тогда скажи снова… — продолжая напирать я, ломая ее сопротивление — одной рукой притягивал подбородок ближе, второй — вжимая ее тело в себя.

— Один раз… один раз… можно воспользоваться… «да» — Богданова едва говорила. От моей хватки у нее перехватило дыхание. Я зверел, но хотел остановиться. Я прижал ее губы к своим. Это был не поцелуй, а просьба о помощи. Мне нужно было лекарство. Я болел, когда терял ее, когда она сопротивлялась мне, когда видела не только меня, когда отвлекалась на кого-то другого, когда для нее существовал не только я. Я уже испытывал это чувство в детстве. Чувство ненужности и отстраненности. И сейчас оно вернулось. Вернулось и снова беспощадно ломало меня. И лечение — это ее безмерное внимание, направленное исключительно на меня, или полное избавление от этого внимания. Я думал, что излечился от этой агонии, но эта девчонка пробралась мне под кожу и снова заражала меня. Заражала каждым равнодушным взглядом, каждым действием, игнорирующим меня, каждым словам, сказанным не мне и не обо мне.

— Ром… — холодные пальчики на моей щеке и эти встревоженные глаза, не дали мне увязнуть в болезненных чувствах. — Что-то случилось?

— Пошли. Ты замерзла. — отпустил девчонку и сделал несколько шагов в сторону двери. Не смотрел на ее, боялся увидеть отвращение в ее глазах. Чувствовал, что не это испытывает Бельчонок ко мне, но какой-то иррациональный страх быть отвергнутым, ненавистным пугал меня до темноты в глазах.

— Ром… — снова позвала девчонка, не двинувшись с места. Остановился, но не осмеливался повернуться. Ожидал чего-то… неприятного, ведь видел ее сопротивление еще минуту назад. Злился, потому что знал, что сам позволил ей управлять моими чувствами, которые годами хранились в том холодном промёрзшем подвале.

Но вместо ожидаемого хладнокровного отстранения, получил пылкую нежность.

Богданова подбежала, привстала на носочки и обхватила холодными ладошками мое лицо. В отражении ее глаз был только я, а на устах моё имя…

— Ром… Не злись, просто у этой игры такие правила.

Бельчонок не она. Бельчонок целует, а не бьёт, оправдывается, а не ранит словами, улыбается мне, а не брезгливо отводит от меня глаза.

Целует долго, нежно, самоотверженно. Целует, пока я не начинаю улыбаться ей в губы.

— Что? — смущенно спрашивает она.

— Ничего! Просто по правилам срок действия твоего «да» давно закончился. — я улыбался, чего никогда не делал с Эльвирой Ветровой.

— Я поцеловала… потому что хотела. Я не нарушала правил игры… — смущалась, краснела и очаровывала.

— Я конечно так и подумал. Ты правильная девочка и не нарушаешь правил. — обнял ее и крепко прижал к себе. Опустил голову и зарылся в вишневый аромат ее волос. Хотелось окутаться ее полностью, защититься этой хрупкой малышкой как щитом. — Пошли уже. Ты совсем ледышка. Не хочу, чтобы ты заболела.

Катя

Демьян играл на гитаре и пел, когда мы с Ромой вернулись в випку.

Я видел сон где ты лишь моя

Об этом знают солнце небо земля

Знают все звёзды даже луна

Что ты моя

Он смог это сделать. Смог вытащить из меня смелую кокетку. Ведь это я сегодня была инициатором и главным исполнителем наших поцелуев. Я никогда не целовала первой. Но с Ромой меня не заботило, насколько неправильно то, что мы вытворяем. А это было неправильно, потому что не вписывалось в наши «фиктивные отношения». Но идеально подходило тому, что я чувствую к Ветрову. Находясь за той барной стойкой в клубе в объятиях Ромы, я не могла его не поцеловать, желание было сильнее меня, выше разума, гордости, страха. Весь мой мир сконцентрировался в этом парне. Я понимала, что, сделав этот шаг, моё хрупкое внутренне равновесие между чувствами и здравым смыслом даст перекос. Но невыносимо хотелось прикоснуться к его губам, забыть о правилах и условностях.

Конечно в моих фантазиях Рома целовал меня сам, целовал не спрашивая разрешения, целовал, потому что горел от желания. Но сейчас от желания сгорала я, а Рома… Не знаю, что с ним творилось. В глазах были огонь и страсть, он пожирал мои губы глазами, а тело руками, но не целовал. Это было странно. Ведь это Рома был стержнем наших отношений, их вдохновителям и строителем. Но сейчас он бездействовал, это беспокоило меня. Не хотелось ошибиться, я боялась того, что Рома не хочет выходить за рамки наших «фиктивных отношений», хотя я ощущала, что мы уже на границе. Я струсила переступить эту границу первой, боялась сделать это одна, поэтому потянула за собой Ветрова. Эту игру в «Да» мы придумали вместе с Ником. Мы встречались редко и поэтому часто между нами возникали неловкие моменты, когда мы не знали, что сказать или сделать. Тогда нас выручала эта игра. Вот и сейчас она стала выстрелом стартового пистолета, а мы спортсменами-марафонцами, которые устремились к финишной черте наших фиктивных отношений. Нам нужно пробежать длинную дистанцию до того, как мы откроемся друг другу, вывернем себя друг перед другом. Но то, что мы двигаемся в противоположную сторону от фиктивных отношений, радовало меня. Я не знаю, что меня ждет на финише, но я надеюсь, что это будет любовь. Любовь как в романе — страстная и непобедимая, любовь как в сказке — чистая и вечная, любовь как в моих фантазиях — яркая и беззаботная.