Господи, что это! Передо мной явилась юная красавица. Нежный цвет лица, страдальческая улыбка. Сама женственность и грация.

— Не ожидали? — спросил я дрогнувшим голосом.

— Нет, теперь не ожидала. Я ждала вас долго, но уж давно перестала ждать.

Как она это сказала! В голосе и на глазах у нее дрожали слезы. Я почувствовал, как комок подкатывает у меня к горлу. Я продолжал говорить слова из роли, но, слушая себя, понимал, что это говорю не я, и не тот Паратов, к которому я привык. И зрители замирали, не зная, куда я клоню…

Увы, и я не понимал в какую западню меня влечет.

В третьем действии наступала решающая сцена.

— Зачем я бежал от вас? На что променял вас? — воскликнул я, чувствуя, как во мне все дрожит.

— Да, надо правду сказать, — с внутренним мучением произнесла Лариса, — вы надолго отравили мою жизнь… — Она взглянула на меня просто, но с таким страданием!..

В зрительном зале раздалось громкое всхлипывание.

— По системе Станиславского кроет! — долетел до меня восторженный шепот из-за кулисы.

Мы подходили к кульминации. Я должен был схватить Ларису за руку и увезти ее от жениха в пьяную компанию за Волгу.

Когда-то в студии и мне преподавали систему Станиславского. Учили не изображать чувства, а жить ими. Мне редко приходилось вспоминать об этом при десяти премьерах в год. Но тут что-то затуманило мне голову.

— Послушайте! — прошептал я, настороженно оглянувшись. — Мы едем всей компанией кататься по Волге, на катерах… — Я говорил слова Паратова, но мысли у меня были иные. Разве мог я обмануть чистую, несчастную бесприданницу… И вместо слова «Поедемте!», — вызывавшего обычно дрожь в зале, я воскликнул: — Не езжайте с нами!.. Умоляю вас!..

Гром аплодисментов разразился в зале. В первом ряду пожилая женщина всхлипнула. Лариса смотрела на меня с жалостью и сочувствием.

— Нет, милый, — нежно, но твердо сказала она, — я поеду с вами за Волгу. Так надо…

Это был самый черный день в моей жизни. Как меня прорабатывали после спектакля!..

Но он стал и самым светлым для меня днем.

Квартет

Мы решили создать квартет легкой музыки. Городок у нас небольшой, но что из этого? Соседний и того меньше, а там функционируют два квартета — вокальный и вокально-инструментальный.

Гога немножко играет на гитаре, Андрей Романович в юности учился на контрабасе, Слава высвистывает на пальцах мелодии советских композиторов, а у меня есть магнитофон.

В субботу мы отправились за город, к речке, чтобы на свежем воздухе обсудить наши возможности.

Инструменты были при нас, кроме, конечно, контрабаса, который в автобус, набитый дачниками, не поместился.

Повестка дня состояла из трех вопросов:

1. Цели и задачи квартета.

2. Распределение обязанностей.

3. Текущие дела.

Цели и задачи мы определили сразу: пропаганда произведений композиторов нашего города.

Гога, склонный к скептицизму, заметил, что в городе есть только один композитор, но сочиняет он шахматные задачи.

Слава, склонный к афористичности, высказал мысль, что, дескать, был бы квартет, а композиторы набегут.

Мы перешли ко второму вопросу. Распределение обязанностей тоже не заняло много времени. Записали:

Гога — гитара.

Андрей Романович — контрабас.

Слава — художественный свист.

Я — магнитофон.

Заело с «текущими делами».

Первым текущим делом надо было придумать квартету название.

Гога предложил «Поющие гитары».

Слава запротестовал: гитара в ансамбле была одна.

Слава предложил «Соловьиные трели».

Гога запротестовал: свистун тоже один.

Андрей Романович заявил, что название должно быть не только интригующим, но и фольклорным.

Гога предложил «Лос Колхидос».

Слава запротестовал.

— «Лос Одессос», — предложил Слава.

Гога запротестовал.

— «Лос Тбилисос», — предложил Гога.

Слава запротестовал.

— «Лос Калугас», — предложил Слава.

Гога запротестовал…

Через час стало ясно, что мы зашли в тупик.

— Есть выход, — сказал Андрей Романович. — Оставим в покое фольклор. Придумаем что-нибудь поэтическое.

— «Аккорд», — предложил Гога.

— Было! — сказал Слава.

— «Октава», — предложил Слава.

— Было! — сказал Гога.