Шрифт:
Но вот Мила подползла к самому балкону, ухватилась за перила и перевела дыхание. Теперь даже если сук сломается, она не упадет, а повиснет на балконных перилах…
Мила представила, как висит на этих перилах, болтая ногами, и эта картина не доставила ей удовольствия.
Она собралась с силами и перелезла через перила…
Вот теперь можно было отдышаться – она больше не висела на ветке, как птица на проводе или кошка на заборе, а стояла на соседском балконе, под ногами у нее была устойчивая бетонная плита… Кстати, очень холодная.
Мила немного успокоилась и только теперь почувствовала, что сейчас хоть и на удивление теплый сентябрь, однако ночи все же холодные, а она – в одной тоненькой пижаме… до сих пор в горячке бегства она не ощущала холода, а теперь он проник до самых костей.
Мила подошла к балконной двери и подергала ее.
Дверь была заперта.
Ничего удивительного…
Она постучала в стекло согнутыми пальцами, сперва тихонько, потом посильнее.
Ничего не произошло – видно, Клава крепко спала.
Холод проникал все глубже и глубже, и Мила изо всех сил постучала в дверную раму ручкой швабры.
Почти минуту ничего не менялось, и Мила уже решила, что она так и замерзнет на балконе, как вдруг перед ней за стеклом возникло, словно проступив из темноты, удивленное лицо.
Мила не сразу узнала Клаву. Куда делась разбитная деваха, которая пела частушки, сидя с ней за одним столом? Взгляд не сонный и не подозрительный, как будто все в большом городе только и думают, как бы девушку обидеть или обокрасть. Миле показалось даже, что Клава похудела и движения стали другие.
Но в следующий момент Клава словно опомнилась и надела привычную маску. Брови соседки поднялись домиком, глаза удивленно округлились, зашевелились губы, но слов не было слышно – стеклопакет не пропускал звуки.
– Это я, Мила! – проговорила Мила, хотя и понимала, что Клава ее не услышит.
И не узнает. А если узнает, то ни за что не откроет балконную дверь. Во всяком случае, она, Мила, наверно, так бы и сделала, если бы у нее на балконе материализовалась среди ночи странная фигура в пижаме и со шваброй наперевес…
Как ни странно, соседка все же открыла дверь.
– Ты, что ли, Милка? – проговорила она удивленно.
– А кто же еще?
– Видела бы ты себя! В пижаме, растрепанная, со шваброй в руках… красава! На Хэллоуин не нужно костюм покупать! Первый приз гарантирован!
– Нашла время прикалываться! – проворчала Мила. – Можно, я хотя бы войду, а то здесь холодно!
– Да, конечно, заходи, будь как дома! – Клава посторонилась, пропуская ее в комнату, как будто в этом не было ничего особенного, но все же спросила: – Слушай, а как ты вообще сюда попала?
– Перелетела с балкона на балкон… Вот, кстати… – Мила отвязала сук, который убрался обратно к липе с негодующим скрипом.
– У тебя что – моторчик с пропеллером на спине? – Клава сделала вид, что рассматривает спину соседки.
– Ладно тебе. Ты мне чаю горячего не нальешь, а то зуб на зуб не попадает? Извини, конечно, что вперлась к тебе посреди ночи, но у меня не было другого выхода…
– Хочешь коньяку? Лучше всякого чая согревает! Пока еще чайник вскипит!
Мила вспомнила, как прошлый раз напилась с Клавой, и хотела отказаться, но потом махнула рукой:
– Витькин, что ли? А давай!
Клава извлекла откуда-то пузатую бутылку темного стекла и две рюмки, налила, одну рюмку протянула Миле. Та с сомнением взглянула на рюмку, но выпила и сразу почувствовала, как по телу разлилось живительное тепло.
– А что – хорошо! – выдохнула она. – Павлик говорил, что у Витьки коньяк хороший, он денег много зарабатывал…
– Еще бы! Хочешь еще рюмку?
– Пожалуй, хватит.
– А тогда все же объясни, что у тебя случилось и как ты оказалась на моем балконе.
– Дверь закрой! – Мила осторожно выглянула из окна, прикрывшись одеялом.
Занавесок у Витьки отродясь не водилось, он вообще был мужчиной нехозяйственным. Свет в ее квартире эти двое зажигать все же побоялись, вместо этого видны были мелькающие отблески фонарей.
Это они ее, что ли, ищут?
– Давай мы тоже свет погасим! – сказала она, оглядев комнату, в которой, как ни странно, был относительный порядок.
Нигде не валялись предметы женской одежды, не торчали из-под стола чемоданы и сумки, не разбросана косметика. Диван разобран, ну так ночь на дворе, люди спят.