Так жили они долго, изо дня в день повторяя одни и те же ритуалы, пока Серёжа не сказал, что переезжает в Москву. Бабушка была как будто рада, а вот Витя… Витя был страшно зол. «Предатель» – самое невинное слово, которое тогда сказал ему брат. И Сергей правда чувствовал себя предателем, но не признался бы в этом никому и никогда. Он обещал, что будет помогать, приезжать… Но разве могли эти слова убедить в чём-то упёртого Виктора? Нет, Витя был не таким, чтобы доверять словам, особенно словам «паршивой крысы, которая бежит за первой попавшейся юбкой».

– Вот и катись в свою Москву! Ты ещё приползёшь! На коленях приползёшь, проситься назад будешь! Она тебя выдоит и выбросит! Ты ей нафиг не сдался, ясно тебе? Никому ты там не будешь нужен! Никому! – шипел на него Виктор, стараясь, чтобы бабушка в спальне не услышала их разговор.

– Не правда! Ничего ты не знаешь, ни о ней, ни о Москве, ни о жизни! – задыхаясь от гнева, хрипел Сергей, стараясь бросить каждое слово, точно камень, и вместе с тем боясь расплакаться от обиды на брата. В двадцать пять лет плакать мужику зазорно.

– Витька! Витька! Ты там Серёжку не обижай! Слыш! Не обижай! – заступалась за младшего бабушка, выкрикивая слабым ртом слова в сторону двери в проходную комнату.

Она почти не слышала, о чём говорили внуки, да и без очков они давно были для неё двумя мутными едва отличимыми пятнами, но привычка заступаться за Серёжу у неё осталась, а разговор за стенкой, хоть и тихий, казался ей тревожным и пугал её старое сердце.

– Всё хорошо, ба! – отвечал Сергей, старясь не выдать дрожь в голосе. – Мы просто говорим!

– Выметайся отсюда, – шипел Виктор. – Предатель! Я один за ней смотреть должен? Один, да? Пока ты с этой… развлекаться будешь?

Сергей ничего не говорил. Он молча собрал рюкзак и сумку. Попрощался с бабушкой, пообещав навещать, а потом уехал в Москву, так и не сказав Вите ни единого слова. Для брата их у него больше не было.

И вот, спустя несколько лет, за которые бабушки не стало, а с Виктором они так и не поговорили, несколько лет, за которые он привык думать, что вот-вот у него будет своя семья, не хуже, чем у других, он стоял на пороге Лениной квартиры и слышал те же слова, произнесённые с интонацией его брата, но её высоким голосом:

– Выметайся отсюда!

И правда, что он мог ей дать? То, что она хотела иногда стоило столько, что Серёже надо было бы год работать, откладывая всё до копейки. Сергей недоучился на юриста, просто не хватило денег закончить университет. Потом он хотел делать сайты, но таких умников оказалось слишком много, а успехов в точных науках у Серёжи не было с начальной школы, в общем не сложилось. Мечтая о заработках, на которые он мог бы повлиять, Сергей пошёл в продавцы, да так и не смог вылезти из болота продаж. Самое обидное, что и продажи тоже у него не шли. Столько мест работы он переменил за последние года три, что сбился со счёта. Он учился, старался, но… Он не чувствовал себя достойным что-то продавать. Любое слово клиенту ощущалось им самим как грязная ложь, и клиенты, вживую или по телефону, чувствовали его страх и неуверенность. И разве вы сами купили бы что-то у того, кто не верит в свой товар или услугу?

Обо всём этом думал Сергей, параллельно совершая один за другим десятки звонков на разные номера, разговаривая с десятками разных людей, говоря им одни и те же слова, выслушивая одни и те же отказы. Всё это сливалось в его голове в сплошной невнятный шум, и любой неожиданный вопрос от очередного потенциального клиента ставил его в ступор, заставляя извиняться, уточнять и обещать перезвонить.

И всё-таки, сколь долгими бы ни были эти четыре с половиной часа, они прошли. Коллеги закрывали рабочие чаты, выключали компьютеры, голоса становились оживлённее и веселее. Несколько коллег подошли попрощаться, и он машинально пожал им руки, не отрываясь от очередного звонка, напряжённо вслушиваясь в монотонные гудки. Калининградский филиал компании «АвтоБелТранс» упорно не хотел отвечать. Пока шли сердитые гудки, Сергей почувствовал, что кто-то настойчиво не желает отпускать его руку. Сергей прервал вызов и повернулся. На него смотрел Павел и улыбался.

– Нашёл! – с улыбкой сказал он.

– Что? – не понял Сергей.

– Ну, о чём просил, Серёг, человека с квартирой. Маринку из бухгалтерии знаешь?

Сергей неопределённо кивнул.

– Та, что в розовом пиджаке таком?

– Ага, – ответил Паша, – она самая, только не вздумай ей сказать, что пиджак розовый. «Это фукси-ия»! – передразнил он Маринку. – Подойди к ней сейчас, пока она не ушла.

Сергей быстро погасил экран монитора и широкими шагами направился в бухгалтерию, где до этого был всего дважды, расписываясь в каких-то ведомостях, которые даже не читал. В голову закралась мысль о том, что он мог бы таким образом и душу дьяволу продать, и даже не знал бы об этом. И ведь каждый раз он обещал себе, что будет внимательно читать документы, которые подписывает.

Маринка, та, что в розовом пиджаке цвета «фукси-и», собиралась домой, складывая в сумочку пустой контейнер и какие-то кремчики. Сергей постучал в косяк раскрытой двери, привлекая её внимание.

– Марина, привет! Паша сказал, ты квартиру сдаёшь?

– А, Серёжа! Да, от тётки досталась, думала сдать. На «Октябрьском поле», однушка, маленькая, в пятиэтажке, – сразу сказала она.

– Отлично! А по чём? – обрадовался Сергей.

– Я ремонт не делала, так что тебе тридцать всего, плюс с тебя коммуналка, – голос Марины звучал по-деловому. Быстрые пальцы застегнули молнию элегантной чёрной сумочки, украшенной пестрым брелком.