— Я тоже, — подтвердила Дафна. — Потому что такого еще не было. Шесть прекрасных мужчин один за другим колотили медным молотком в дверь, маршировали по холлам и коридорам, преподносили цветы, пытались вести умные речи, а один даже декламировал стихи.

У Саймона был такой вид, будто он начнет сейчас аплодировать.

— А почему это произошло? Кто скажет?

Указательный палец Дафны нацелился на брата. Но тот молчал.

— Потому что он… — палец переместился в сторону Саймона, — его светлость герцог Гастингс был настолько любезен, что оказал мне внимание вчера вечером у леди Данбери.

Саймон, удобно опиравшийся на книжную полку, молниеносно выпрямился и возразил:

— Простите, но я бы не ставил вопрос именно таким образом.

Дафна устремила на него внимательный, словно изучающий взгляд.

— А как бы вы поставили его?

Он успел выговорить только местоимение "я", как она снова заговорила:

— Уверяю вас, все эти красавцы, которых вы застали в нашей гостиной, никогда раньше не наносили мне визитов.

— Если они столь близоруки от природы, — с легким презрением сказал Саймон, — почему их нашествие произвело на вас такое впечатление?

Она молчала, только несколько раз моргнула, и Саймону показалось — но ведь этого не могло быть! — что в глазах у нее заблестели слезы.

Черт возьми, он вовсе не хотел этого!

Дафна вытерла один глаз, сделав вид, что он просто чешется, потом прижала тыльную сторону ладони к губам, думая такими жестами обмануть присутствующих, но это ей не вполне удалось. Энтони приблизился к ней и положил руку на плечо.

— Видишь, к чему приводит твой язык! — крикнул он Саймону. — Не обращай на него внимания, Даффи. Он просто осел.

— Вполне возможно, — сказала она. — Но умный осел.

Энтони слегка оторопел. Он не ожидал такой формулировки. Заметив его замешательство, Дафна укорила брата:

— Не надо было оскорблять гостя. Я вынуждена заступиться за него. — Она уже улыбалась. Саймон поклонился.

— Большего комплимента в своей адрес не могу себе представить, мисс Бриджертон.

Энтони решил вернуться к прерванному разговору:

— Так говоришь, их было, я имею в виду посетителей, ровно шесть?

Она кивнула:

— С герцогом Гастингсом — семь.

— И кто-то из них мог бы заинтересовать тебя как… скажем так… как будущий претендент на твою руку?

Саймон почувствовал, что ему становится немного не по себе. Но отчего? Какое ему, в сущности, дело?

Дафна наклонила голову.

— С каждым из них я бы с удовольствием продолжила дружеские отношения. Раньше и они придерживались, насколько я понимаю, такого же мнения. И только сегодня внесли меня в список кандидатур для романтических отношений. Кто знает, если представится возможность, — добавила она, — с одним из них дружба могла бы перейти в…

— Но… — вырвалось у Саймона, однако он не стал продолжать.

— Вы что-то хотели сказать? — Дафна смотрела на него с шаловливым любопытством в совершенно невинном взоре.

Да, он хотел что-то сказать. Очень простую и, по его мнению, совершенно логичную вещь: если все эти джентльмены изволили заметить достоинства Дафны только после тога, как их оценил какой-то герцог (или маркиз, виконт, кузнец, черт побери!), то они и есть настоящие ослы и очень странной выглядит готовность Дафны выбрать кого-то из них в женихи, мужья или как там это еще называется?

Не дождавшись продолжения, Дафна снова повернулась к брату:

— Значит, ты признаешь действенность нашего плана?

— О действенности не скажу, но в чем-то он может послужить тебе на пользу. Впрочем, это зависит от того, чего ты сама хочешь.

— Вот наконец-то слышу разумные слова. — Сейчас в голосе Дафны не было ни тени иронии. — Энтони, скажу совершенно честно: несмотря на то что мамина напористость меня измучила, сама я хочу замуж. И не собираюсь это скрывать. Да, хочу, чтобы у меня был муж, собственная семья. Хочу этого, наверное, больше, чем вы с мамой можете вообразить. И если дурацкая инсценировка, которую мы задумали, сумеет помочь мне, я буду только рада.

Саймону резали слух искренность и прямота ее признания, а также слова «дурацкая инсценировка», но в то же время он не мог не поддаться обаянию теплоты, исходящей из ее темных глаз, от ее чуть приглушенного голоса.

На Энтони тоже подействовали слова сестры. Он глубоко вздохнул и сказал с некоторой неохотой:

— Хорошо, я согласен с вашим, как вы его называете, планом.

Дафна подбежала к нему, порывисто обняла.

— О, Энтони! — Она поцеловала его в щеку. — Я знала, ты лучший из всех братьев на свете!