Хозяин фермы закончил завтракать раньше Вальки и уже в дверях столовой сказал:

— Обед в два часа, не опаздывайте.

Его лицо при этом озарилось лёгким намёком на улыбку.

Велосипед Валька нашла без проблем. Это был хороший маунтинбайк с рамой из алюминиевого сплава, прекрасно подходящий для езды по пересечённой местности, да к тому же оснащённый небольшим багажником и флягой для воды. Десяти минут Вальке хватило, чтобы экипироваться надлежащим образом, набрать воды во флягу и положить в багажную корзину пакет с парой сдобных булочек, предусмотрительно захваченных с завтрака.

Дорога к океану заняла не более пяти минут езды со средней скоростью. Овец Валька действительно увидела. Они — поодиночке или небольшими группами по двое или трое — меланхолично жевали траву и не обращали ни малейшего внимания на велосипедистку. Валька рассмотрела вчерашние желтенькие цветочки — на первый взгляд, они оказались обычными лютиками (нет, необычными, исландскими лютиками).

Валя пожалела, что не захватила с собой солнечные очки (они остались в Таллине). День оказался очень ярким, а ветер, дующий с океана, довольно кусачим, однако окружающая действительность через влагу слёз выглядела ещё ярче и пронзительней. Настолько, что на берегу фьорда Валька не удержалась и запела одну из песен, которым её научила бабушка-сету.

Сердце ли трепещет, или то мне снится?

За широким полем под широким небом

Вод поток играет. Ой, ему не спится.

Ой, он блещет-плещет, пляшет вместе с ветром.

Воздух ли вдыхаю, или о том грежу?

Нешто воздух сладок, словно мёд тягучий?

Вод поток играет. Ой, гляжу за межу.

Ой, его я слышу, слышу рокот мощный.

Полдень ли над мною? День ли это вовсе?

Нешто светоч мира весь вкруг меня светит?

Ой, златое солнце, золото колосьев…

Озарёны воды, светом-ветром свиты…

Солёный ветер уносил её песню вдаль, к зелёным от летней травы лавовым полям, где мирно паслись овцы, к горному кряжу, над которым кружили черно-белые птицы с большими красными клювами, и выше — к синему небу с цепочкой перистых облаков ближе к линии горизонта.

На обратном пути Валька подъехала к водопаду, который заметила ещё вчера. Поток чистейшей студёной воды обрушивался с вершины горы, бурлил, сталкиваясь с обтёсанными им же камнями, и играл семицветной радугой в россыпи мельчайших брызг.

Валька набрала во флягу воды из ручья, образованного потоком, и сделала несколько глотков. Никогда в жизни она не пила такой вкусной воды. (Банально? Но это правда.) А потом вдохнула побольше этого чудесного воздуха, полной грудью… (Набрать бы его в большую-пребольшую банку, крепко-накрепко завинтить крышку, увезти эту банку домой, а потом потихонечку открывать и дышать этим воздухом маленькими глоточками…)

И оказалось, что под вечер

Явиться должен сильный дождь.

А Сигги нужно, он заметил,

Уехать, очень нужно, что ж.

Признаться, Валя была рада.

Работа в поле — ей отрада.

На самом деле, юность Вали

И даже часть от детских лет,

И с живностью, и с тракторами

Её знакомя без помех,

Была насыщена делами,

Хозяйство ум и руки знали.

Убрав траву, она с довольством

И даже радостно, скорей,

Вдруг ощутив единство с солнцем —

Теплом и светочем лучей,

Землей, и тем, что есть на ней,

Себя вдруг чувствует своей.

А вечером, под шелест ветра,

Под взглядом пары серых глаз

Опять звучали песни сету,

Плетя узор из древних фраз.

День проведён был ярко, славно,

И песнь её звучала ладно.

Часы в тот день летели споро,

Но время будто замерло.

Взирает солнце редко, гордо