— Да, верно.

Роберт некоторое время молча ее разглядывал, потом заявил:

— Мне кажется, он удался.

— Кто удался?

— Мой устричный эксперимент. Определенно, я становлюсь тебе все более симпатичен.

— И вовсе нет, — возразила она, изо всех сил стараясь не улыбнуться. Он прижал руку к груди.

— О как я несчастен! Ты разбиваешь мое сердце.

— Перестань дурачиться.

— А может быть… — Он задумчиво потер лоб, напустив на себя серьезный вид. — Может быть, я с самого начала очень-очень тебе нравился — вот поэтому ты и не можешь сказать, что сейчас я нравлюсь тебе больше.

— Роберт!

— Знаю, знаю. Ты уж прости, дразнить тебя — одно удовольствие. Но тебе ведь тоже весело, правда? Она ничего на это не сказала.

— Ты все еще сердиться, что мы заехали в Уитстебл?

Виктория долго молчала, потом чуть заметно покачала головой.

В ожидании ее ответа Роберт затаил дыхание, и теперь у него вырвалось облегченное «уф!». Он потянулся к ней через стол и накрыл ее руку ладонью.

— Так будет всегда, — шепнул он. — Ты всегда будешь так же счастлива, как сегодня.

Она открыла было рот, но он не дал ей говорить.

— Я видел это по твоим глазам, — сказал он. — Тебе было сейчас так хорошо, как еще ни разу не было за эти семь лет.

Повинуясь голосу рассудка, она высвободила руку.

— Ты не был со мной эти семь лет. И ты не знаешь, что я чувствовала.

— Нет, я знаю. — Он помолчал и добавил:

— И это разрывает мне сердце.

До конца трапезы они больше не обмолвились ни словом.

Путь до Рэмсгейта занял три часа. Роберт был весьма удивлен, когда Виктория заснула прямо в карете. До этого он был уверен, что она ни за что не решится задремать в его присутствии, но, видимо, она очень устала. Впрочем, это его нисколько не расстроило — ему нравилось смотреть на нее спящую.

Кроме того, это обстоятельство позволило ему внести ее в дом на руках, когда они наконец прибыли туда. Во сне она была мягкая, покорная — он и мечтать не мог, что когда-нибудь увидит ее такой. Он осторожно опустил ее на постель в одной из спален и заботливо укрыл сверху одеялом. Спать в одежде не очень удобно, но Роберт был склонен думать, что она скорее всего не правильно поймет его намерения и поднимет дикий крик, если он попытается раздеть ее,

А может, не поднимет… Роберт вздрогнул и тряхнул головой. Его вдруг бросило в жар, а галстук стал ужасно тесен.

Роберт со стоном выбежал из комнаты, твердо решив как можно скорее охладить свой пыл в ледяных водах пролива.

Виктория проснулась и вдохнула соленый морской воздух. Она зевнула и, открыв наконец глаза, удивленно захлопала ресницами. Должно быть, она в доме Роберта: Ей вдруг стало любопытно, когда именно он его приобрел. Во всяком случае, в то время, когда Роберт ухаживал за ней много лет назад, о нем не было сказано ки слова.

Она села на постели и окинула взглядом комнату. Спальня была выдержана в пастельных тонах и выглядела очень мило. Ее нельзя было назвать дамской, но в то же время это была и не мужская спальня, и Виктория была почти уверена, что это не спальня Роберта. Она вздохнула с облегчением. На самом деле она и мысли не допускала о том, что у Роберта хватит наглости уложить ее в своей спальне, но смутные опасения на этот счет все же имелись.

Виктория встала с кровати и решила осмотреть дом. Вокруг стояла тишина — Роберт или спал, или куда-то ушел. В любом случае это давало ей возможность безнаказанно утолять свое любопытство. Она пошлепала в коридор, не потрудившись даже надеть туфли. Домик оказался небольшим, но очень уютным, и был построен на совесть — толстые каменные стены, прочная деревянная крыша. На втором этаже было всего две комнаты, но в каждой имелся камин. Виктория заглянула в соседнюю комнату и поняла, что та принадлежит Роберту. Массивная кровать с пологом на четырех столбиках выглядела внушительно. Из окна открывался вид на Дуврский пролив. У окна стоял телескоп — значит, Роберт по-прежнему любит смотреть на звезды.

Виктория вернулась в коридор и спустилась вниз по лестнице. Какой все-таки милый домик! Нет огромной парадной столовой, и гостиная такая маленькая и уютная. Виктория направилась было дальше через столовую, намереваясь обследовать кухню, как вдруг заметила на столе маленькую записку. Она взяла листочек и тут же узнала почерк Роберта:

«В. Я пошел купаться. Р.».

Купаться? Да он что, спятил? Осень на пороге, День довольно прохладный, а вода, наверное, просто ледяная. Виктория выглянула в окно, надеясь увидеть Роберта, но берег был слишком далеко, и ей ничего не удалось разглядеть.

Она взбежала по лестнице в свою комнату и надела туфли. Поскольку у нее не было с собой шали — как, впрочем, и другого платья, кроме той соблазнительной ночной рубашки из тончайшего темно-голубого шелка, которую он ей купил, — она схватила тонкое шерстяное одеяло и накинула его на плечи. Ветер усиливался, небо заволокло тучами. Только дождя не хватало!

Виктория сбежала по ступенькам вниз и выскочила на крыльцо. Слева от дома виднелась тропинка, ведущая по крутому склону к каменистому пляжу. Тропинка была очень узенькая, и Виктории пришлось спускаться с величайшей осторожностью, одной рукой придерживая одеяло на плечах и отчаянно размахивая другой. Спустя несколько минут ей удалось наконец достигнуть подножия холма, и она принялась вглядываться в водную гладь в поисках Роберта. Где же он?