– Что, черт возьми, происходит? – выкрикнула Хана.

– Каори разоблачила мятежников Гильдии по радио! А их никто даже не предупредил. Мы должны помочь!

– Помочь? Но кому? Я не могу сказать, кто мятежник, а кто – нет!

КРАСНЫЕ.

Голос Буруу эхом отозвался в том месте, где обитала головная боль.

Юкико прищурилась, пытаясь различить хоть что-нибудь сквозь кроваво-черный туман. Она заметила двух лотосменов, петляющих среди полуразрушенного лабиринта. Один преследовал другого, за ракетными ранцами тянулись шлейфы сине-белого пламени.

Тот, что убегал, был помечен красной краской: беспорядочные мазки на наплечниках и глубокая линия на безликом лице. Преследователь выпустил очередь сюрикенов из ручного метателя, металлические звездочки сверкнули, как светлячки.

– Те, кто пытается бежать! – крикнула Юкико. – Они помечены красным!

– Ты права! – откликнулась Хана. – Наверняка это мятежники! Давай! Вперед! – Хана прижалась к спине Кайи, и пара нырнула в дым, кружа по спирали при спуске.

Кайя захлопала крыльями, и по округе разнесся ультразвуковой раскат песни Райдзина, рассеивая гильдийцев на улицах.

Буруу, не отрываясь, следил за бойней. Всплески огня из сюрикеномётов разрывали топливопроводы и пробивали резервуары с чи. Языки пламени, запутанные узлы линий и неуклюжие потасовки, лотосмены, сталкивающиеся в воздухе и кувырком летящие в руины, образуемые рушащимися домами. Горожане бежали из ада, где раньше находился завод по переработке чи, и бросались в реку Амацу, хотя ее грязные «воды» уже пылали.

Буруу, они умирают. Мы должны помочь!

Арашитора промолчал, его янтарные глаза все еще были прикованы к тому, что происходило на земле. Пальцы Юкико пробежались по животу – к тому месту, о котором она не позволяла себе думать. Она потянулась в Кеннинг и почувствовала тепло, сопротивляясь желанию отвернуться.

Брат, мне нужно, чтобы ты был на моей стороне. На нашей стороне. Сейчас – больше, чем когда-либо.

Буруу вздохнул, зазвенев кончиками перьев. Приглушенный дневной свет отражался от металла, покрывающего крылья, от темных стекол очков у Юкико на глазах, латуни гильдийцев, сражающихся и умирающих в городе.

НА ЧЬЕЙ ЕЩЕ СТОРОНЕ Я МОГУ БЫТЬ?

И, подобно падающему с неба камню, они ринулись вниз.

Хана ничего не понимала.

В голове просто не осталось ни йоты для понимания.

Девушке было не привыкать к насилию и смерти – сызмальства они с Йоши боролись за каждый дюйм земли, за каждый объедок и отчаянный вздох. Но сейчас все было по-другому. Разразилась битва, о которой напишут в книгах по истории. Наступил день, который люди запомнят надолго.

Где вы были, когда восстали мятежники и подожгли город Йама?

Где вы пропадали, когда началась война с Гильдией?

Ладно, так уж получилось, что я была над городом Йама. Небеса окрасились кровью, а я летела сквозь дым и пламя на спине проклятой богами грозовой тигрицы.

Она годами бродила по переулкам Кигена, находясь в разуме Дакена, и кошачьи импульсы обоняния, зрения и инстинктов усиливали ее собственные. Но разум Кайи был переполнен – перегружен – дикими, хищными чувствами. Ничего похожего на то, что она чувствовала с Дакеном, но и ничего особо сложного: Хана быстро сформировала настолько глубокую связь, что это почти вызывало у нее чувство вины.

Она ощущала дым в глазах Кайи, тепловые потоки, бурлящие под крыльями, вес крошечного детеныша обезьяны у тигрицы на спине. Но одновременно Хана находилась и в своей голове – к ее щекам липли спутанные ветром волосы, а возбуждение стучало по ребрам, как паровой молот.

В воздухе в разные стороны разлетались осколки металла и остроконечные звезды сюрикенов. Кайя огибала их, кренясь то в одну, то в другую сторону. Когда она проносилась мимо гильдийцев, они камнем падали вниз, плюясь сине-белым пламенем и красным туманом, с рвущимися из-под шлемов металлическими криками.

Хана почувствовала удар в плечо и лишь спустя несколько секунд сообразила, что задело Кайю, а не ее. Потом она ощутила острую боль в ноге Кайи, но внезапно обнаружила сверкающую металлическую звезду, торчащую из ее собственного бедра. И тогда, среди дыма, криков и крови, она осознала, что не может понять, где заканчивается она, Хана, а где начинается грозовая тигрица.

Они рычали и орали, рвали зубами и когтями попадавших под лапы и руки врагов, оставляя нетронутыми только помеченных красным. Пролетая сквозь дым, они узрели солдат: под черным флагом Кицунэ маршировали железные самураи. Хана догадалась – даймё Лиса, должно быть, послал войска, чтобы восстановить порядок.

Она увидела генерала, ведущего солдат, и решила предупредить его, крича изо всех сил и пытаясь отчетливо изложить свою мысль, а не вопить бесформенным криком.

– Генерал! Гильдийцы с красной краской – мятежники! Они на твоей стороне! – Услышав рев за спиной, она обернулась и стала свидетелем того, как Юкико и Буруу стремительно рассекают воздух.