Сейчас Марк едва тлел. Если бы он не вытащил Хэл, она без сомнений погибла. Принесение в жертву… убийство ее тела сновидения — повлекло бы смерть и реального тела тоже.…Но какой силы, глубины и плотности должен быть сон, если он так вымотал одного из лучших охотников Полиса?

Тайгер очень хотел узнать ответ на этот вопрос.

И кроме всего прочего, он думал о природе искусителей.

Те всегда, неизменно, защищают себя. Делают так, чтобы их защищали… Осознано или нет, это другой вопрос. И вот Марк, рискуя собой, спас стихийную гурию. Растратил свои силы.

Очень не ко времени для Полиса…

Охотник открыл тайник, вынул давний трофей и погрузился в сон.

Он стоял на площадке перед величественной многоступенчатой пирамидой. Еще горели костры, дымились жаровни и не высохли пятна крови. Шумели джунгли. Кричали птицы почти человеческими голосами.

Оппонент охотника появился из дыма, одетый в свое неизменное экзотическое одеяние императора ацтеков: набедренную повязку, плащ, на который нашиты скорпионы, и в головном уборе из перьев кетцаля, сверкающих подобно драгоценным камням. Из нового в его облике были багровые полосы на белой коже груди и плеч — не исключено, что кровь.

Тайгер знал: мир снов танатоса, который он видел сейчас, значительно отличается от реальности. Настоящий Тенчитолан был экзотичен, но вполне современен. Да и сам дэймос, в жизни, насколько знал охотник, предпочитал носить деловой костюм, а не наряд из шкур леопардов или волокон агавы.

Они не тратили время на приветствия. Нумитор, по прозвищу Кетцаль, высокомерно уставился на Тайгера, ожидая, когда тот заговорит первым.

— Молодую ученицу нашего целителя захватили в сон твои слуги, — произнес Тайгер ровным, ничего не выражающим голосом, признак тщательно сдерживаемой ярости.

— Она не ваша ученица, — холодно отозвался танатос. — Она юный дэймос. Жертва, которую выбрал Фобетор.

— Кетцаль. Прекрати воздействие.

— Это не в моих силах, — ответил он с плохо разыгранным смирением. — Власть Фобетора безгранична.

— Мне надоели сказки про вашего вымышленного божка.

В глазах дэймоса мелькнула ярость и одновременно страх. Словно его покровитель мог появиться и уничтожить их обоих. Тайгера за кощунственные речи и самого Кетцаля за то, что тот слушает их.

— Я ничего не могу сделать! — повторил танатос, и охотник поверил ему. — Это не я. И, предвосхищая твой вопрос, не знаю кто… Не мог никто, кроме Фобетора! Такой властью обладает лишь он!…и можешь убить меня, но не в моих возможностях предоставить тебе путь к нему. Бог приходит лишь тогда, когда желает этого сам.

«Не ты, — подумал Тайгер. — Почему же тогда твоя пирамида залита кровью?»

— Что вы вечно лезете в наши дела? — c досадой спросил дэймос. — Ты сам уничтожаешь темных сновидящих…и твои мастера снов занимаются тем же самым, — продолжил Кетцаль уже спокойнее. — Почему мы не имеем права?

— Для нас это вынужденная мера, — сказал Тайгер, уже зная, что его объяснения будут восприняты создателем кошмаров с выгодного для того ракурса. — Существует закон, по которому чем выше количество несущих Хаос, тем этот Хаос ближе. И тогда в какой-то момент его уже нельзя остановить. Поэтому я вынужден перековывать дэймосов, отгораживать от них мир снов…

— И мы заняты тем же благим делом, — не скрывая своего интереса к этой теме, одобрил танатос. — Уменьшаем количество молодых дэймосов сами. Так что я не понимаю, чем тебе не нравятся мои жертвы. Более того, мы считаем, что и люди способны всё привести к Хаосу, если их станет чересчур много. Поэтому их число тоже надо сокращать, прежде чем они обрушат существование мира.

Этот разговор мог продолжаться долго и оба понимали, что каждый останется при своем мнении. Но самое главное охотник узнал. Кетцаль фанатично бездумен перед силой бога, в которого верил.

— Извини, Нумитор, ты слишком часто стал появляться рядом с Полисом, — сказал Тайгер. — Наше соглашение расторгнуто. Я, действительно, должен убить тебя. Готовься к бою.

Кетцаль произнес, глядя мимо охотника:

— Я готов. Высока вероятность, что живым отсюда не уйдешь ты… Фобетор не оставит меня.

Тайгер вышел из сна, поднялся со своей кровати и увеличил поток воздуха, дующего из системы кондиционирования. Хотелось, чтобы импровизированный ветер выдул даже воспоминания о душных джунглях, пропитанных запахом крови и ванили.

Сработал внутренний будильник, во рту появилось ощущение сухости. Охотник подошел к стене, нажимая на пластину, едва заметно выступающую из ряда таких же мраморных плит. Она отодвинулась, открывая нишу, в которой лежала коробка с десятью шприцами, уже заряженными ампулами. Один почти безболезненный укол в вену на локтевом сгибе — и «эликсир жизни» заструился по крови. Нейротекс действовал быстро, и вот уже вся система заработала в идеальном балансе.