– Это оружие было мне необходимо, чтобы убить короля Ричарда, - без колебаний признался я.

– Живо повернись!
– потребовал рыцарь Джон.

Я стал переворачиваться, и мне стало казаться, что сама кожа у меня на затылке и шее вздыбливается, как шерсть. Но истинного страха не было. Я даже был рад уйти поскорее вслед за великим султаном и догнать его посреди бескрайнего простора. Но вместо боли, пронзающей тело подобно молнии, меня поразил удар грома, и я провалился во тьму.

В следующий миг тьма обожгла мне лицо, и ослепительная вспышка вернула меня к жизни. Я очнулся и осознал, что неведомая сила поднимает меня из воды.

Не кто иной как рыцарь Джон мокнул меня в озерцо и усадил спиной к дереву. Руки мои были крепко связаны сзади, а лодыжки - не менее основательно стянуты полосой ткани, оторванной от моего плаща и свернутой жгутом.

– Кто ты?
– спросил меня рыцарь Джон.

Блондель стоял поблизости и поглядывал на меня с настороженным любопытством. У его ног лежали два моих кинжала.

Наступил час истины, и я ответил как есть:

– Я был воспитан среди ассасинов, у Старца Горы. Но я никого не убивал по приказу Синана, ибо таков был договор между ним и султаном. Я исполнял поручения султана Юсуфа... Но не было ни одного, связанного с убийством.

Рыцарь Джон покривился.

– Ты хочешь сказать, что не султан приказал тебе убить короля?
– спросил он.

– Нет, - ответил я.
– Если бы он хотел этого, то не послал бы вас. Вы все только мешали бы делу. Султану достаточно было бы послать одного меня. И зачем султану смерть короля, если по всему было видно, что он желал его возвращения в Палестину?

Тень растерянности промелькнула на лице рыцаря Джона. Он переглянулся с Блонделем, но тот ничего не мог сказать.

– Тогда кому нужна смерть короля Ричарда?
– спросил Джон Фитц-Рауф.

И я ответил, глядя ему прямо в глаза:

– Смерть короля Ричарда нужна была м н е, ибо я хотел спасти от смерти великого султана.

– Вот как...
– пробормотал англичанин и уставился на меня уже не с грозным, а глупым видом.

– Если бы нам не удалось освободить короля, - продолжил я свое признание, - а надежд на это было немного, то великий султан предложил бы за него императору куда больший выкуп, чем способна дать королевская семья Плантагенетов... А может статься, что и семье Ричарда теперь выгодно его пленение. Разве вы можете это отрицать, мессир?

На мой вопрос рыцарь Джон только тяжело вздохнул, и я стал просвещать его дальше:

– А если бы великий султан задумал помогать королю Ричарду теперь, когда казна опустошена войной и многим очень не нравится заключенный договор, то и в Сирии, и в Египте стали бы вылезать из-под камней такие ядовитые змеи, с которыми уже не удалось бы справиться... Мне это известно даже лучше, чем султану... Но султан Юсуф все равно бы стоял на своем... Я хотел спасти великого султана, ибо служил ему верой и правдой... и любил его, как родного отца.

– Вот как...
– снова недоуменно откликнулся рыцарь Джон.

А меня охватил озноб, и к горлу снова подкатили рыдания. Я с трудом сдержал их. Ибо с рыданиями надо было еще повременить.

– Но теперь все мои слова и замыслы не имеют значения... как и ваша присяга, мессир, - с твердостью, на какую хватило сил, сказал я англичанину.

– Почему?
– нахмурился Джон Фитц-Рауф.

Большой выдержки стоило мне дать англичанину ответ:

– Потому что великий султан Египта и Сирии Салах ад-Дин Юсуф ибн Айюб, да будет с ним вечно благословение Аллаха, скончался сегодня ночью... Сегодня, в двадцать седьмой день месяца сафара пятьсот восемьдесят девятого года хиджры*.

Лицо рыцаря Джона окаменело.

– Откуда тебе это известно?!
– хрипло вопросил он.

– Я не сомневаюсь в кончине султана так же, как и в том, что сейчас с восточной стороны, над лесом, появятся два ворона, - сказал я ему, ибо эти вещие птицы уже давно летели перед моим внутренним взором.

Оба англичанина разом повернулись к востоку. Они вздрогнули, когда увидели черных вестников, и проводили их завороженными взглядами, пока вороны пересекали небосвод.

Этой передышки мне хватило, чтобы нащупать пальцами гибкое лезвие, скрытое в поясе, и разрезать путы, стягивавшие запястья и лодыжки. Я даже успел тихо подняться и отступить на несколько шагов.

– Болндель плохо обыскал меня, - подал я голос, когда вороны скрылись из виду.

Оруженосец короля обомлел и раскрыл рот, а рыцарь Джон схватился было за рукоятку меча, но успел сообразить, что будет выглядеть глупо, выставив свое оружие против тоненького лезвия длиною в ладонь.

– Если бы я лгал вам, то вы оба были бы уже покойниками, - сказал я им и с размаху швырнул свой кинжал в озеро.

Они следили за его коротким полетом с тем же завороженным видом, что недавно - за небесными вестниками.