— Я не желаю Ричарда.

— Бросьте, ma petite. Не надо лгать.

Он потянулся ко мне, коснулся длинными пальцами моей щеки. На руке засохла кровь.

— У вас кровь под ногтями, — сказала я.

Он дернулся, рука сжалась в кулаке. Очко в мою пользу.

— Вы каждый раз меня отталкиваете. Почему я только с этим мирюсь?

— Не знаю, — честно ответила я. — Я все надеюсь, что я вам надоем.

— Я надеюсь, что вы будете со мной вечно, ma petite. Я бы не стал делать такое предложение, если бы думал, что вы мне наскучите.

— Я думаю, что это вы мне наскучите.

Его глаза чуть расширились. Кажется, он был действительно удивлен.

— Вы пытаетесь меня задеть?

Я подала плечами.

— Да, но, тем не менее, это правда. Меня к вам тянет, но я вас не люблю. У нас нет стимулирующих разговоров. Я не думаю целый день: надо рассказать этот анекдот Жан-Клоду, надо обсудить с ним, что сегодня было на работе. Как только вы мне даете возможность, я вас забываю. Единственное, что у нас общего, — это насилие и мертвецы. Я не думаю, что на такой основе можно строить отношения.

— Вы сегодня философичны.

Его полночно-синие глаза были в паре дюймов от моих. Ресницы как черное кружево.

— Просто я пытаюсь быть честной.

— Я не ожидал бы от вас меньшего, — сказал он. — Я знаю, как вам противна ложь. — Он бросил взгляд на Ричарда. — И как противны монстры.

— Почему вы злитесь на Ричарда? — спросила я.

— Я злюсь?

— Вы отлично знаете, что да.

— Может быть, я понял, Анита, что единственного, чего вы хотите, я вам не в силу дать.

— И чего же я хочу?

— Чтобы я был человеком, — тихо ответил он.

Я покачала головой:

— Если вы думаете, что ваш единственный недостаток — это что вы вампир, вы ошибаетесь.

— В самом деле?

— Да. Вы — эгоистичный и наглый хулиган.

— Хулиган?

Он был удивлен неподдельно.

— Вы хотите меня — и потому не можете поверить, что я вас не хочу. Ваши потребности, ваши желания важнее любых чужих.

— Вы мой слуга — человек, ma petite. Это очень осложняет наши жизни.

— Я не ваш слуга.

— Я отметил вас, Анита Блейк. Вы мой слуга.

— Нет, — ответила я.

Это было очень решительное «нет», но живот у меня свело судорогой при мысли, что он прав я никогда от него не освобожусь.

Он глядел на меня, и глаза его были такими, как обычно, — темными, синими, прекрасными.

— Не будь вы моим слугой, я не мог бы так легко победить змеиного бога.

— Вы изнасиловали мое сознание, Жан-Клод. И мне все равно, что было тому причиной.

Но его лицу пробежала гримаса отвращения.

— Если вы применяете слово «изнасилование», то вы знаете, что в этом виде преступления я неповинен. Николаос навязала вам себя. Она ворвалась в ваше сознание, ma petite. И если бы вы не несли в себе две мои метки, она бы вас уничтожила.

Злость закипела во мне, поднимаясь из глубины, разливаясь по спине и рукам. Меня дико подмывало дать ему по морде.

— А из-за этих меток вы можете войти в мой разум и подчинить меня себе. Вы мне говорили, что они осложняют, а не упрощают ментальные игры. Вы и об этом тоже лгали?

— Это была великая необходимость, Анита. Если не остановить эту тварь, погибло бы много народу. И я черпал мощь всюду, где мог ее обрести.

— Из меня.

— Да, ведь вы — мой слуга-человек. Просто находясь рядом с вами, вы усиливаете мою мощь. Вы это знаете.

Это я знала, но не знала, что он может качать через меня силу, как через усилитель.

— Я знаю, что я теперь для вас вроде фамилиара для ведьмы.

— Если вы позволите мне поставить две последние метки, это станет намного больше. Это будет брак плотью, кровью и духом.

— Я замечаю, вы не упомянули душу.

Он шумно выдохнул с оттенком рычания.

— Вы невыносимы!

Он явно рассердился. Отлично.

— Никогда больше не вламывайтесь в мое сознание.

— А то что? — Эти слова были вызовом, злобным и смущенным.

Я стояла на коленях рядом с ним, почти дыша ему в лицо. Чтобы не заорать, мне пришлось сделать несколько глубоких вздохов. И сказала я спокойно, тихо и зло:

— Если вы еще раз тронете меня подобным образом, я вас убью.

— Вы попытаетесь.