Маленет прокляла себя за то, что не перерезала Бриору горло, когда у неё была такая возможность.

– Готрек, ну, посмотри на него. Он же идиот, такой же, как и все остальные. Ни один из них представления не имеет что эта руна из себя представляет.

– А ты, конечно, имеешь? – огрызнулся Готрек. – Это узда, а не руна.

Трахос покачал головой.

– Не узда. А благо. С этой руной ты можешь стать чем-то большим, чем был. Ты можешь быть великим орудием против Хаоса.

Маленет согласно закивала.

– Он прав, Готрек. Вспомни всё, что видел в этих Владениях и в тех, где ты родился. Вспомни безумие и разорение. В твоей власти изменить ситуацию, – внезапно она обнаружила, что говорит с искренней страстью. – Большинство из нас может сражаться лишь где-то на втором плане, а ты действительно можешь сделать что-то. Если ты используешь эту руну, ты сможешь…

– Использую её? – Готрек нахмурился. – Ты, что, забыла, что случается, когда я её использую? Забыла, что я устроил на «Звезде Зигмарона»?

– Подумаешь, убил несколько матросов, – Маленет выглядела озадаченной, – Что ты так на этом зациклился? Какое значение имеют несколько морячков в сравнении с судьбой целых Владений?

– Я не убивал их, альвийка. Ты же видела, что случилось. Я не использовал руну как оружие, — это руна использовала меня. А может даже это он меня использовал.

Маленет прекрасно знала, что начинать спорить с Готреком было бесполезно, но он настолько вывел её из себя, что она не смогла удержаться.

– «Он»? Ты хочешь сказать — Гримнир? Бог, который, если и существовал когда-то, по широко распространённому мнению считается мёртвым. Это он заставил тебя убивать людей? Потому что он теперь живёт у тебя в груди. Бог. У тебя в груди. И говорит тебе, что делать. Ты хоть сам себя слышишь? Ты обвиняешь нас с Трахосом в том, что мы в рабстве у бога, но, по крайней мере, наш бог действительно существует.

Трахос ухватил Готрека и Маленет за плечи и наклонился поближе.

– Лорд-целестант, – прошептал он. – Вы слышите его?

Маленет нахмурилась, а потом в отчаянии закрыла глаза.

– Тиальф Солмундссон может помочь, – неуверенно произнёс Бриор, переводя взгляд с Трахоса на Маленет. – Он теперь владеет производством, — один из главных магнатов города, но сколотил своё состояние на металлургии. Нет такого металла, который он бы не смог укротить. Если в вашей руне есть что-то, что вы бы хотели извлечь, то он сможет это сделать.

Маленет оттолкнула Трахоса в сторону, рассерженная, что из-за его бормотания Бриор опять без помех открыл рот.

– Ты понятия не имеешь, что делаешь.

– Отведи меня к этому Солмундссону, – сказал Готрек.

– Я подготовлю контракт незамедлительно, – просиял Бриор. – У меня будут разумные условия. Мне потребуется предоплата для…

Готрек постучал своей секирой по его груди.

– Никаких контрактов. Поможешь мне избавиться от этой руны, будешь вознаграждён.

Улыбка замерла на губах Бриора. Готрек вышел из комнаты, попутно вынеся плечом кусок дверного косяка.

– Я держу слово, – бросил он на ходу.

Бриор двинулся вслед за ним, но Маленет остановила его на пороге.

– Не знаю, что за игру ты затеял, но, если с руной что-нибудь случится, я тебя на лоскуты порежу. Медленно. Ложкой.

Воздушные суда с рёвом двиргателей проносились над головой, когда Готрек и остальные вышли на улицу. Некоторые были настолько огромными, что напоминали закованные в железо горы, и Маленет лишь диву давалась, что они могут летать по воздуху. Корабли несли громадные, искрившиеся молниями шары вместо матч и пучки труб, передававших энергию вдоль корпусов. Снизу они выглядели как стаи плавающих в смоге, обвешанных пушками левиафанов, завихряющих воздух при своих разворотах.

Готрек и Маленет сердито посмотрели на толпу, всё ещё ожидавшую у дверей, а Бриор подозвал своих работников.

– Идите в комнату гнома и приберитесь. Составьте перечень испорченного имущества. Мне нужен полный отчёт. Составьте список всех расходов.

Работники побежали в хордрин исполнять полученные распоряжения, а сам Бриор ещё раз отряхнулся, расправил пошире плечи и повёл Готрека за собой через толпу. Всё его паникёрство разом сменилось нарочитой напыщенностью.

– Расступитесь! – кричал он, размахивая богато украшенной тростью, которую схватил в холле, — толстой медной палкой с рукоятью в виде искусно сделанной наковальни. – У нас дело к Тиальфу Солмундссону.